Ее Высочество
Шрифт:
Я ехал впереди отряда, издали помахал рукой.
– Привет, как жизнь?.. Ребята, тут есть где-нибудь остановиться на ночь?.. А то кони устали, да и мы не прочь выпить и отдохнуть в веселом месте…
Они переглянулись, мужик с вожжами невесело хохотнул:
– Ну да, езжайте прямо. Выедете как раз к Темной Глади. Вас там примут, место веселое…
В голосе звучала издевка, я насторожился.
– А что не так?
Второй, что точил топор, буркнул:
– Джака, чего зубы скалишь? Видно же, люди издалека… Уважаемые, впереди крепость Темная Гладь,
Я видел, как встрепенулись Рундельштотт и Фицрой, только Понсоменер оставался безучастным.
– Ничего себе, – сказал я, стараясь, чтобы голос звучал предельно растерянно. – Нет, в таком месте что-то останавливаться не хочется… А каких-нибудь сел близко нет?
Телега уже проехала мимо, мужик с вожжами оглянулся и прокричал:
– Близко нету!.. Это специально, чтоб поменьше знали и говорили. Но если по левой тропке вон там, то к ночи как раз успеете к одной деревушке.
– Спасибо! – крикнул я вдогонку, а когда подъехала моя команда на измученных лошадях, я сказал почти бодро: – Нам почти повезло. Не обшаривали вокруг столицы все в радиусе сотни миль, а сразу к цели… У нас чутье!
Рундельштотт пробормотал:
– Только что не совсем… Мы ждем богатое и роскошное поместье? Загородный дворец?.. А мужик сказал насчет тюрьмы.
Фицрой возразил:
– Тюрьма для особо знатных, он сказал! Для свергнутых королей и принцев! Это значит дворец, еще какой дворец!
– Поехали, – велел я, пустил коня рысью, а потом перевел в нетерпении в галоп.
Деревья помчались навстречу, тут же исчезая за спиной, дорога петляла, начала уводить в сторону. Понсоменер вырвался вперед, чуя направление, далеко впереди так резко натянул повод, что конь встал на дыбы.
Фицрой хотел с разгона проскочить мимо, но Понсоменер ухватил за узду, остановил, а мы с Рундельштоттом придержали коней, Понсоменер зря не остановит, да еще так решительно.
– Дальше все открыто, – сказал Понсоменер.
– И что? – спросил Фицрой сварливо, но по привычке, понятно же, что нам лучше оставаться в незримости.
– Коней лучше оставить здесь, – сказал Понсоменер. – Я буду с ними, посторожу, а вы поднимитесь на вершину этого холма.
Мое сердце стукнуло тревожно, по телу прошла дрожь. Фицрой посерьезнел, покинул седло, а меч снял с крюка и повесил себе за спину.
Холм невысокий, лесистый, даже на вершине несколько дубов теснятся в борьбе за солнце. Я взбежал наверх первым, сердце стукнуло чаще.
За толстыми стволами открывается просторная долина, чудовищно огромная, а в самом центре грозно высится огромный мрачный замок-крепость. Среди дикой и нетронутой природы это единственное, что создано руками человека, если не считать довольно высокую, но полуразрушенную башню где-то в полумиле от замка.
Четыре этажа, из них два нижних без окон и дверей, только на третьем узкие щели бойниц вместо окон. Дверь, если это дверь, на третьем этаже, выходит просто в пустоту.
Фицрой сообразил раньше, или же сталкивался с подобным, сказал с уважением с голосе:
– Да, это не совсем загородный дворец.
Я всмотрелся, спросил:
– А где ворота?.. С той стороны?.. Но тропка вроде бы с этой. И прямо в стену.
– Тюрьма для самых опасных, – сказал Фицрой. – Еще не понял?.. Дикий человек… Подъезжаешь, сверху спускают лестницу, а то и вовсе сбрасывают веревочную. Поднимают вон через то окно на третьем этаже, видишь, какое широкое? Можно сказать, дверь. Там внутри на третьем этаже в середине пола люк. Связанных преступников опускают на веревке на пол первого этажа, а оттуда уже не убежишь. И стены не прогрызть, даже стенобитный таран все рога сломает.
Я зябко передернул плечами.
– Надеюсь, принцессу они не на веревке.
Он засмеялся:
– Тюрьму строили не для принцессы! Это была когда-то крепость на самой опасной дороге, Рундельштотт подтвердит, он все знает. Потом, когда Уламрия расширилась, это место потеряло свое значение передового форпоста, правда, мастер? Жить в ней неудобно, но у хозяйственного короля ничто не пропадает, прапрадед местного короля приспособил под тюрьму для особо опасных государственных преступников знатного и знатнейшего происхождения. Мужик не зря сказал, там держали и свергнутых королей!
Я смотрел в изумлении.
– Откуда знаешь?
Рундельштотт подтвердил:
– Верно, так было. Возможно, твой друг не только по бабам?
– Догадываюсь, – согласился я. – Темная лошадка. То ли глубоко законспирированный агент иностранного влияния, то ли вообще не человек, а непонятное что-то.
Фицрой сказал обидчиво:
– Сам ты непонятное что-то. А я очень даже понятное, но только не всем, не всегда и не каждому всякому тут.
– Про бинокли не забыли? – спросил я. – Только не высовывайтесь слишком уж. Скромнее надо быть. Вы зрители, а не актеры.
Глава 12
Оба вытащили бинокли, началось сопение, автоматическая подстройка фокуса облегчает наведение на резкость, но оба никак не привыкнут, что при малейшем движении пальцев изображение прыгает на сотни шагов в сторону.
Рундельштотт первым додумался не только прижаться к стволу дерева, но и руку с биноклем упер так, что изображение стабилизировалось по всему экрану.
– Как же хорошо, – выдохнул он. – Даже страшно. Трудно поверить, что вот тот часовой не видит меня… Прямо в лицо мне смотрит!
Я молча всматривался в мрачную крепость-тюрьму. Что-то подобное уже видел. Тауэр, Бастилия, но те практически в центре столиц, а это, скорее, Гуантанамо, секретная тюрьма вдали как от столицы, так и вообще от чужих глаз.
И гарнизон здесь явно не имеет связи с остальным миром. Разве что раз в год сюда привозят жалованье, а так местным стражникам наверняка просто запрещено отлучаться. Ну может, не раз в год, а раз в полгода или даже в квартал, такие места не должны быть посещаемыми часто.