Её звали Костя

Саро Аноним

В этом я с ней полностью не согласна. А может, у меня тоже уже привычка. Когда в восьмом классе офтальмолог диагностировал моё зрение и прописал ношение очков, сразу отказалась, отдав предпочтение линзам. Это очень удобно, дорогие качественные модели можно носить весь день, а в современных силикон-гидрогелевых можно даже спать. И прогресс не стоит на месте! Ещё мне не хотелось быть "очкариком".

Я носила обыкновенные линзы с диоптриями, не цветные, не оттеночные, не "Crazy", но они всё равно изменяли цвет моих глаз. Точнее, делали их более тусклыми,

более обыкновенными.

Хотя я была этому только рада, потому что раньше мои глаза являлись центром внимания у знакомых. Они были немного ярче обычных и меняли цвет от зрачка к белочной оболочке - от салатового к темно-зеленому. Смотрелось немного неестественно. Но я не удивлялась такому раскладу, так как оба моих родителя были зеленоглазыми.

Стоя напротив зеркала, встроенного в дверцу шкафа-купе, расчесала свои не длинные, но густые темные волосы. Собрала в высокий хвост. Выудила из недр шкафа джинсовые шорты и белую футболку, быстро переоделась. Времени на макияж я не тратила почти никогда, природа одарила меня чистой смуглой кожей, которую даже не знала переходного возраста и проблем с ним связанных, и черными густыми пушистыми ресницами. Ещё тушь или тени могли осыпаться и попасть в промежуток между линзой и глазом, вызвав тем самым раздражение или какую-нибудь инфекцию. Я предпочитала лишний раз не рисковать.

Выпив горячего чая с бутербродами, взяла телефон и ключи от квартиры и домофона, обулась в белые кеды. Заперев дверь, я быстрым шагом пошла к пятиэтажке, в которой жил Дан. Время поджимало.

– Здравствуйте, - сказала тете Лене. Она стояла рядом с открытой "девяткой".

– Костя, - мы обнялись.
– Ты вовремя.

Внутри машина была загружена различными коробками и сумками.

– Столько вещей, - протянула я.

– Ещё не все, - усмехнулась тетя Лена. В этот момент дверь подъезда открылась, и оттуда вышли Дан с дядей Лёшей, таща какую-то прямоугольную продолговатую коробку.

– Привет, Кость, Дан уже жаловался, что ты опаздываешь, - они аккуратно клали этот предмет в багажник.

– Я не жаловался!
– воскликнул друг.

– А я и не опаздывала, - мы сказали почти одновременно.

Богдан подошел ко мне и заключил в крепкие объятья.

– Я даже спрашивать не буду, что там, - кивнула на коробку, которую они только что положили в багажник настолько бережно, словно это яйцо Фаберже.

Королев рассмеялся.

– А я бы и не сказал тебе, что там, колючка, - подмигнул мне.

– Костя, а когда ты поедешь?
– спросила его мама.

– Завтра, в обед, скорее всего. Родители взяли выходной, - улыбнулась я.

– Как же вы выросли, - её глаза были полны печальной радости.

– Ма-а, - Богдан подошел к ней и обнял одной рукой за плечи.
– Это уже третий монолог на тему ускользающего времени за последний час.

Она только грустно улыбнулась и положила голову ему на плечо. Богдан не был высоким, поэтому было не сложно это сделать.

– Богдан, ты все помнишь?
– многозначительно пробасил его отец.

– Да, - усмехнулся он.
– Вы всё утро читаете мне нотации, прошло где-то минут десять с конца последней, поэтому я не успел забыть.

Отец кивнул, он давно не обращал на сарказм и выходки сына никакого внимания, считая, что это возрастное, говорил, что сам был таким. А вот мама до сих пор не смирилась с его поведением и отвесила сыну знатный подзатыльник.

Я разразилась хохотом.

– Я ещё не провела с тобой серьезный разговор, - сказала, очаровательно улыбаясь Дану.

– Прекрасное утро, - закатил глаза.

– Не пить, не курить, не ругаться матом, - загибала пальцы, смотря на небо, вспоминая стандартные наборы правил.
– В общественных местах, - закончила я и подмигнула ему. Дядя Алексей демонстративно закрыл уши своей жене. Мы расхохотались.

– Не разбивать девушкам сердца, - продолжала свою напутственную речь, - не разговаривать на улице с подозрительными личностями.

– А не на улице?

– Тоже не разговаривать, - твердо проговорила я и даже кивнула для верности.

– Как скажешь, - притворно-печально вздохнул он, обратив взгляд на землю.

Мы ещё около пяти минут поговорили, посмеялись, а потом Богдан заявил, что устал от нашего общества и вообще ему пора выезжать. Он крепко обнял родителей и сказал, что любит, будет скучать и очень часто звонить в скайпе.

Настала моя очередь получить порцию его объятий. Кажется, я слышала, как хрустят мои кости. Дан поднял меня над землей и закружил.

– Кость, - прошептал он мне на ухо, мы стояли обнявшись.
– Всё, что угодно, когда угодно. Простой совет или любая помощь. Я сразу приеду...

– Я знаю, Дан, - мои глаза наполнились слезами, а сердце стало разрываться.
– Это взаимно, слышишь. Всё, что угодно и когда угодно, - под конец фразы мой голос стал еле слышным.

В горле встал ком, мне не хотелось разрыдаться.

Он поцеловал меня в щеку и сел в машину.

Мы махали обеими руками ему вслед.

Парень, подаривший мне первый поцелуй и бесконечное количество самых чудесных воспоминаний, уехал. Несмотря на это, на моей душе стало спокойно. Знала, что если мы с ним по какой-либо неведомой причине разругаемся и даже перестанем общаться, а через двадцать лет у меня спросят: "Кто твой лучший друг?". Я без колебаний назвала бы его имя.

Слова Богдана о том, что придет и поможет в трудную минуту, пустили корни в моем сердце. Согревали изнутри. Наверное, каждому хотелось бы услышать такое от близкого человека. Это были не простые слова. Так он сказал мне, что любит, что будет оберегать. Мы понимали друг друга с полуслова, с полувзгляда, с полу взмаха ресниц. Люди часто не видят истинного смысла сказанного - то, что сквозит между букв и звуков. Это были не пустые слова. Дан всегда делал обещанное.

Я не знала, как всё повернется в следующую минуту, но была твердо уверена в одном: у меня есть друг.