Эфа
Шрифт:
– Ваша честь, городские водоносные линии уже много лет находятся в плачевном состоянии. Я много раз указывал это в отчетах. – Сухо сказал Иван Иванович. Он уже понял, что свободы ему не добиться, по правде сказать, оправдательных приговоров не было очень давно. Обвинительная система Совета работает безошибочно, как часы.
Тик-так.
– Ваши намеки на неподобающую работу Совета недопустимы. Вы, как главный инженер, отвечали за эти самые линии. Вы и понесете наказание за порчу первого и второго тома Пресвятого Евстафия от 2261 года. – Преподобный Евдоким немного забрызгал слюной сидящих рядом с ним двух молоденьких диаконов, – Королёв И.И. приговаривается к ссылке в лагерь трудящихся №4, дабы излечить себя от ран духовных и очиститься пред взором Совета. Приговор вынесен сегодня, 2424 году от Рождества Христова шестого числа месяца примидилиса.
По залу разнесся глухой звук молотка, ударяющего о деревянную поверхность. У одного молодого человека, наряженного в утягивающий камзол академии, по щеке спустилась слеза.
Тик-так.
Астерий Королёв так и не смог толком поговорить со своим отцом. Ведомый конвоирами, Иван Иванович, успел только гордым взглядом посмотреть на сына. Дверь в зал захлопнулась. Больше они не увидятся.
Дождь уже закончился, когда молодой человек вышел из здания суда. Ступая по небольшим лужам, скрытых в выемках раздробленной брусчатки, он старался не смотреть в глаза другим людям. Сын опального инженера и до суда не славился душевной открытостью, а теперь и подавно. Горе от расставания с близким человеком запечатывает душу, как запечатывает огромная, тесаная из камня, дверь мертвое пространство крипты. Оставляя неспокойную душу наедине с вечностью.
Центральная площадь, на которую Совет Веры выкинул его, сироту, из зала суда была очень неприглядна на вид. Разбитый наполовину, обелиск в её центре, казалось, вот-вот рухнет, оставив после себя лишь гадко-коричневый низенький постамент. Люди, снующие вокруг, были слепы. Безжизненно опустившиеся головы, боялись посмотреть не туда. В своих серо-черных, невыделяющихся пуховиках, питерские обыватели неслись в разные стороны площади Благой Марии.
Главное, прочь от крестов.
Мысль ворвалась в голову к Астерию и он медленно растворился в серо-черном потоке.
Мокрая брошюра случайно прилипла к ботинку из искусственной кожи. Текст на ней был немного размытый, но всё же мог донести информацию до случайного читателя:
«ПРЕДАТЕЛИ И ЕРЕТИКИ! ВОЗНАГРАЖДЕНИЕ ЗА ЛЮБУЮ ИНФОРМАЦИЮ О МЕСТОПОЛОЖЕНИИ. ДОЛОЙ ИДЕИ О КОСМОСЕ. ДОЛОЙ КОРПОРАЦИЮ ЗАСЛОН!
Все, пойманные на ереси, будут повешены или преданы другой смерти соразмерно грехопадению»
– Чертовы фанатики, – пронеслись в голове юноши опасные мысли.
– Сэр, будьте аккуратны. – Механический голос заставил Астерия обернуться, – вы можете упасть на скользкой брусчатке. Она сейчас мокрая.
Перед ним стоял один из множества роботов-уборщиков, бродящих по околоцентральным районам. Пережиток высокой эпохи. Роботы способные сейчас лишь на махание метлой и опустошение мусорных урн. Проходивший мимо слуга Совета плюнул на свесившуюся вниз железную голову. Серебряное распятие диакона сверкнуло, всеми силами отражая от себя солнечный свет.
– Ясное дело, что она мокрая. Дождь только кончился.
– Да, сэр. Вы правы, сэр. – Вторил ему механический скрипучий голос.
Юноша не желал поддерживать разговор с полуразумным потомком миксера и микроволновой печи. Немного отойдя, он услышал металлический звонкий шум, верно, от падения этого несчастного робота.
В академии им рассказывали о минувшей эпохе. Война, эпидемии, биооружие. Высокой эта эпоха была названа, из-за высокого развития оружейного дела, которое в конечном итоге, привело к катастрофе. Лишь после испепеляющей Третьей Мировой Войны, человечеству удалось объединиться под единой властью Совета Веры. Теперь на Земле царит мир и спокойствие под всеобъемлющие молебны пресвитеров. Но, Астерия не оставляли мысли, что это не тот путь, который был предречён человечеству. Совет занял все сферы общественной жизни. Теперь нет ни науки, ни культуры, ни промышленности. Есть только Совет Веры с его толпами пастырей Единой Церкви. Не смотря на это, иногда, в таком океане безумства попадались островки надежды. Тайные организации, окутанные строжайшей тайной своего местоположения. Ходили слухи о корпорации Призма, что находиться во льдах Гренландии. Также, отец рассказывал Астерию о скрытой системе пещер в западных Андах, служащих базой Парфенона.
– Что-то люди из корпорации, о которой везде так кричат, всё-таки знают. Думаю, если страх перед Советом совсем покинет меня на старости лет, то, возможно, встречусь с ними. Кто знает, какие знания им удалось скрыть и приумножить. Отец же говорил, что в былые времена, времена мира и равноцарствия, ученые с нашей планеты обладали обширнейшими знаниями в разных областях. От межвидовой селекции до проектирования космических шаттлов. Были даже предприняты разведывательные миссии на Луну, Марс, Венеру… – Грустный вздох продолжил мысли Астерия, – в общем, дело былое.
Наконец дойдя до дома, не снимая одежды и обуви, сын бывшего старшего инженера центральной линии водоснабжения города, побежал на свой чердак, чтобы проверить показания приборов.
– Астерий, береги его. Возможно, это последний в своём роде спутниковый терминал, способный принимать сигналы в таком широком диапазоне. – Каждый раз, беря в руки, довольно тяжелый, конусообразный белый прибор с надписью “САПФИР”, он вспоминал слова отца, сейчас же, после суда, он мысленно добавил к этим словам его последний взгляд. Из лагеря трудящихся еще никто не возвращался.
На этот же раз, зайдя в комнату, Астерий услышал посторонние сигналы.
Пип. Пип. Пип.
Его Сапфир издавал эти сигналы, попутно моргая зеленой лампочкой. Некоторое время выпускник академии стоял неподвижно и лишь его лицо, немного кривило в улыбке. Если это была улыбка. Эмоции, овладевающие сейчас им, были куда сложнее простой радости. Первобытное счастье открытия чего-то невиданного и нового. Нового…
–Меня тоже могут отправить в ссылку, а то и хуже! – Резкая мысль оживила оцепеневшее тело, и, то быстро подбежало к прибору, попутно выдернув шнур питания.
Сигнал оставил комнату в темноте.
Частое дыхание и быстрые удары сердца не давали юноше уснуть долгое время. А, в перерывах спокойствия, сновидения слали ему еще больше поводов для размышления. Идея пришла в полночь, когда бравый выпускник академии, снарядившись толстым одеялом, напал на маленькое круглое окно чердака, дабы укрыть всё, что будет твориться в комнате от посторонних, не спящих, глаз.
– Была не была! – Мысленно крикнул Астерий и снова воткнул шнур питания в основания конуса.