Эфемерида звёздного света
Шрифт:
Но тут откуда ни возьмись появился молодой человек в униформе, похожей на ту, что носили бортпроводники. Он с улыбкой подошёл к отцу и сыну.
– Здравствуйте, – произнёс он с улыбкой. – Идёмте за мной, я провожу.
Охранник с тем же каменным лицом отошёл в сторону, но одарил напоследок всех тяжёлым взглядом.
Когда всё было улажено, Фёдор и Рома взяли свои сумки, отпустили электромобиль и дальше до стартового комплекса пошли пешком. – Вам нужен пункт подготовки к полёту, – произнёс «бортпроводник». – Сейчас пройдёте досмотр и дезинфекцию, – парень усмехнулся. – А то, знаете ли, в космосе микробы не нужны.
В
Парень чуть замедлил шаг, обернулся, будто хотел оглянуться на всю прошлую жизнь, но, увидев один лишь пропускной пункт да колючую проволоку, двинулся дальше.
В модуле досмотра столпилось много народу. Давненько не приходилось Роме видеть очередей. Только в учебниках по истории читал, что раньше люди не могли записаться ко времени через интернет, если им нужно было куда-то попасть. К врачу да или просто в магазин. И человеку приходилось стоять вот так, физически присутствуя, а стоило только отойти, как кто-нибудь обязательно занял бы его место.
Теперь же необходимость живой очереди давно ушла в прошлое. Темп жизни ускорялся, и едва ли кто теперь мог позволить себе просто стоять и ждать. Время – слишком дорогой ресурс, чтобы тратить его на ожидание.
Люди о чём-то говорили, но их оказалось так много, что голоса для Ромы сливались в единый шум, из которого не получалось вычленить ни слова. Будто бы все они заговорили на каком-то птичьем языке.
Когда очередь подошла, первым на проверку отправился Фёдор, и парень остался один в толпе незнакомцев. Он беззастенчиво разглядывал их лица, думая о том, что каждому из них, должно быть, повезло. Они выживут. В маленьком помещении создавалось ощущение, что этих выживших очень много, но ведь тех, кто обречён остаться гораздо больше…
На проверке Рома практически не волновался, хотя не очень-то любил всевозможные медицинские процедуры. Но здесь ему лишь температуру измерили, а затем предложили пройти психологический тест.
Всё это походило на формальность, на вопросы он отвечал, почти не раздумывая, не особенно вчитываясь в текст.
– Вы, молодой человек, не волнуйтесь, – произнёс психолог, проводивший тестирование. – Полёт абсолютно безопасен.
– Я и не волнуюсь, – ответил Рома и тут же спрятал руки под себя. Ладони отчего-то были влажными, хотелось вытереть их салфетками, но пришлось довольствоваться джинсами.
Затем их отправили на асептическую обработку. Вещи облучали ультрафиолетом, а людям предстояла куда более неприятная процедура. В дезинфекционном блоке их окатило антисептическим, не особенно ласковым, душем из множества сопел. В горле от этой экзекуции запершило, а из глаз потекли слёзы. Рома даже подумал, что у него внезапно открылась аллергия, которой, судя по его генетической карте, никак быть не могло. Но затем он заметил, что и с другими пассажирами случилось то же самое.
После досмотрового модуля люди направились к стартовой площадке. Рома с отцом следовали вместе со всеми, но того, кто их сопровождал, не видели. Скорее всего, их вёл всё тот же «бортпроводник».
Ракета-носитель с пассажирским модулем – обтекаемая, нависшая над людьми башня, удерживалась поднятыми опорными фермами. Парень замер, даже дыхание задержал, глядя на громадину из блестящего металла. Он знал, что толщина стенок обшивки не спасла бы взлётные космические аппараты от движущихся объектов, плотно замусоривших околоземное пространство. Чего только ни встретишь на орбите, это и отработанные ступени ракет-носителей, и нефункционирующие аппараты, и движущиеся обломки – одним словом, космический мусор. Да и сопротивление атмосферы никто не отменял. Оставалось положиться лишь на расчёты центра управления полётами и уповать на удачу.
Когда-то Диана сказала, что самое романтичное место на Земле – это платформа Североморского вокзала. Потому что именно там – на платформе – садишься в вагон поезда, и всё прошлое остаётся позади. Ты едешь в будущее, в неизвестность, и что таит другой город, который ты не знаешь, – остаётся только гадать. Друзья провожают тебя, и у всех на душе тёплая грусть. Отбытие – это всегда приключение.
Тогда Рома с ней согласился, но сейчас, глядя на летательный аппарат, парень не чувствовал ни романтики, ни воодушевления.
Осознание, что он покидает планету – свой родной дом, всей своей непостижимой значимостью вдруг обрушилось на него. На глазах выступили непрошеные слёзы, и причиной их был вовсе не дезинфицирующий душ. А ещё он мысленно поблагодарил асептический раствор. Благодаря ему, слёз никто не заметит.
Рома поднял голову к небу и посмотрел на облака – кучевые, самые что ни на есть обычные облака. Он не был уверен, что когда-нибудь смотрел на них. Разве что в детстве, когда впервые познавал явления и их суть. А теперь, выходило, что он смотрел на облака в последний раз. Ведь это конденсат в атмосфере планеты. На кораблях настоящих облаков не будет. А до пригодной для обитания людей планеты за время его жизни им точно не долететь.
К посадке готовились и другие пассажиры – такие же семьи, как отец и сын Никитины. Рома осмотрел всех. У одних был отрешённый взгляд, другие притворно изображали невозмутимость в попытке скрыть волнение, некоторые плакали… Да, как и Рома некоторое время назад, – плакали. Наверное, подумал он, это нормально, когда покидаешь родной дом навсегда. Когда покидаешь Землю…
Смеркалось. Близилось время взлёта, пока было относительно тихо. Слышались только команды сотрудников, которые проводили последние проверки. Фёдор положил руки на пояс и устремил взгляд ввысь. А Рома присел на корточки, зачерпнул в руки горсть земли, смешанной с песком. Огляделся по сторонам, но не найдя ничего подходящего для частицы родной планеты, одной рукой пошарил по карманам. В одном из отделений обнаружился футляр от школьного чипа-дневника. Само устройство за ненадобностью сдано обратно в школу, а, вот, коробочка от него осталась. Футляр ему достался старенький, от деда, из настоящего дерева – сейчас таких не делают. Его вполне можно было принять за небольшую шкатулку. Он положил землю в квадратный деревянный коробок и снова сунул тот в карман.
Солнце садилось, озаряя золотистыми лучами облака, отчего те казались нежно-розовыми. Прошло пятнадцать минут, но для всех стоящих возле корабля они промелькнули как пятнадцать секунд. Пассажиров стали окликать сотрудники, они собирались в очередь к лифту. Отец положил руку на плечо Роме и увлёк его за собой. Ступив на пандус, Рома бросил последний взгляд на горизонт и сказал про себя: «Прощай». Прощался он не только с Землёй, а со всей своей прошлой, да и будущей жизнью, которой не суждено сбыться.