Эффект бабочки в СССР
Шрифт:
Конечно — поднялась суматоха и паника. Первыми подорвались с мест "индейцы" -вертолетчики и, завидев меня, размахивающего огромным тесаком, выпрыгнули на улицу. Взвыли сирены, забегали солдаты, примчались Кандауров с полковником. Они сумели забрать хайбер и оттащить меня от кровати.
— Ну ты видел? Видел? — тыкал я пальцем в сторону палатки. — Змеюка! Гюрза! Гадюка, чтоб ее! Какого она там хера...
— Psammophis lineolatus! — медикус уже был тут как тут. — Самая обычная стрела-змея, а никакая не гюрза. Ее укус опасен разве что для ящериц
— Ой, доктор, идите и поцелуйтесь с ней, если хотите! — меня била крупная дрожь, зубы клацали.
Взрывы? Стрельба? Змея — вот что на самом деле страшно! Вот где меня накрыл смертный ужас!
Полковник протянул мне фляжку со спиртным, и я сделал несколько мощных глотков. Честно говоря — полегчало. А белохалатный аспид сказал:
— Там нечего целовать. Вы таки сделали из нее отличный фаршмак, и из раскладушки — тоже. Вы что-то имеете против раскладушек, молодой человек, или тут есть какая-то другая веская причина?
— Слушайте, у вас в Дубровице родственников нет? — понемногу успокаивался я. — Очень вы мне одного музейного работника напоминаете и одного корявщика. Обоих сразу и каждого по-отдельности.
— Нет у меня никаких родственников в вашей Дубровице... Я из Бобруйска! — с гордостью провозгласил медик.
Что ж, это многое объясняло.
Я дремал на переднем сидении полковничьего внедорожника, безбожно закинув ноги на панель. Это был не какой-нибудь ГАЗ-69 и даже не привычный 469-й УАЗик. Митсубиси-джип, не больше и не меньше! Где разведчики его достали — понятия не имею, но в девятиместном кузове поместились все бойцы, которые не были серьезно ранены, со всей своей амуницией и теми самыми ящиками. Нашлось место и для меня. Вёл машину сам командир, и никто этому не удивлялся.
— Скорее всего — им всё равно, свалишь ты отсюда или подохнешь, — сказал вдруг полковник. — Эта попытка со змеей была довольно дурацкой. Вообще, работают непрофессионально, согласись. Я было подумал про торговцев счастьем, когда погранцы рассказали мне про твои злоключения, но — нет. Слишком низко летают, слишком по-дилетантски. У тебя-то самого мысли есть?
— Есть. Есть мысль, что вам наконец стоило бы хотя бы представиться и дать мне немного информации, что вы за зверь такой, и откуда берутся в Советской армии полковники явно моложе сорока лет? — я снял ноги с панели, отряхнулся, пригладил волосы и поправил шемах.
Зеленые глаза глянули на меня через зеркало заднего вида.
— Герилович моя фамилия. Годиков мне тридцать пять недавно стукнуло, вот буквально позавчера. И вовсе я не зверь никакой, скорее — рыбка. Аквариумная.
Это что — он мне зубы заговаривает или даёт такой толстый намек, проверяя мою осведомленность?
— Так вы из "варягов" будете? — уточнил я.
Полковник усмехнулся одними глазами. Снова — через зеркало, не поворачивая головы.
Герилович, Герилович... Это про него мне Гумар с Даликатным говорили? Мол — доверять можно? Сазонкин тоже упоминал что-то, мол в крайнем случае обращаться к нему... Я полез в рюкзак, нащупал там нахрен не нужный в Афганистане кошелек и извлек оттуда маленькую бумажечку. Заглянув в этот обрывок, я шепотом сказал:
— Казимир Стефанович Гэ! Вот вы кто такой. Мне про вас Валентин Васильевич Сэ говорил. Мол, доверять вам можно. И старшины советовали с вами посоветоваться.
— Советовали посоветоваться? Правильно советовали. Хотя — сам понимаешь, из них такие же старшины-сверхсрочники, как из меня — командир разведгруппы кабульской роты... Шоб да так нет, а шоб нет так да, как сказал бы доктор Цвикевич... Ну, не суть. Давай, рассказывай: с чего начались твои злоключения, с какого хрена тебя отправили в Афганистан, и всё прочее...
Я рефлекторно оглянулся на бойцов-разведчиков, которые в расслабленных позах сидели на своих местах. Взгляды их при этом были цепкими, оружие — под рукой.
— А за этих ты не переживай, — правильно понял меня Герилович. — Правильно, пацаны? Не надо за вас переживать?
Пацаны состроили тупые рожи и один из них спросил, с совершенно идиотским видом скосив глаза к переносице:
— Зинка? Какая еще Зинка, товарищ полковник?!
— Га-га-га!!! — разразились громогласным хохотом разведчики.
Я где-то читал, что весь этот пустопорожний трёп, показушное дуракаваляние и плоские шутки — это специальная методика, тренинг, которому обучают в жутко секретных центрах. Мол, спецназовцы расслабляют таким образом определенные участки мозга, что весьма необходимо после экстремальных нагрузок центральной нервной системы, во время всяких там невыполнимых миссий и таинственных акций. Правда, из меня эта дичь в стрессовых ситуациях пёрла сама собой. Так может, я не идиот и трепло, может я — секретный агент где-то глубоко внутри?
— Видишь? Порядок. Излагай, Белозор.
Мы ехали в сторону Кундуза, от базы рембата — одной машиной, не в составе колонны, без сопровождения и прикрытия. Гериловича это не особенно волновало — значит, могло не волновать и меня.
— Ладно, излагаю, — отпив водички из фляжки начал я. — В мае месяце состоялся странный разговор со Старовойтовым — директором корпункта "Комсомолки" в Минске...
Дальше всё пошло как по маслу — Термез и десантный борт, полетевший дальше в Ташкент, потом — Мазари-Шариф и хайбер, которым меня едва не прикончил бородач у прилавка Хасана, идиотский офицер с его любовью к фотографированию и одинокий гранатометчик на склоне... И наконец — змеюка в постели.
— Вроде как ничего не упустил... — закончил задумчиво я. — Ничего не складывается. Дичь какая-то.
— Упустил, — Герилович переключил передачу.
Джип обогнул одинокую арбу с запряженным в нее ишаком, притормозил, пропуская небольшую отару овец и снова набрал скорость, поднимая за собой целое облако пыли. Впереди виднелись окраины Кундуза.
— И что же я такое упустил, Казимир Стефанович?
— Себя, — непонятно ответил Герилович. — Ты себя упустил.