Эффект бумеранга. Часть вторая

Падалица Виктория

– Я, доченька. Это я, папа твой. Прости меня, что не нашел тебя раньше. Расскажи хоть, как ты там? Как дела твои?

Я молча и очень внимательно слушал то, о чем говорила Арина. Она рассказывала мне, как живет, в каких отношениях с мамой, бабушкой, дядей Колей и дядей Женей. Чувствую, что дочь рада, что я появился; она изредка смеется, но так задорно у нее выходит, что я и сам не перестаю улыбаться, хоть и реву, как девчонка, но беззвучно.

Вот бы увидеть ее улыбку сейчас. Жаль, что по видеосвязи у нас не получится пообщаться. А причина тому – моя рожа, вся в синяках, ссадинах и шрамах, которую я мажу не переставая, а толк от того есть, но малый.

Спасибо тебе,

Дарья, и за дочь, и за то, что не даешь с ней увидеться… Да и дело не только в том, что Дарья очень хорошо постаралась отдалить наше с Ариной знакомство, а потому я медлю. Я и сам решился сводить шрамы, что мешают показаться перед ребенком. Не хочу, чтобы Арина меня испугалась. Но проблема заключается в том, что это дело не одного дня; потребуется несколько сеансов лазерной терапии, чтобы шрамы, более-менее, но все-таки стали незаметными. Время для этого нужно, а его снова нет. Хоть что-то смогу за эту неделю успеть, а уже на следующей буду действовать по ускоренной программе.

– Прости, милая, но я не смогу приехать и в воскресение. Но обещаю, что на следующей неделе мы обязательно свидимся. Скажи, что тебе принести, какой подарок? В понедельник к тебе приду домой. Хорошо?

– Хорошо. Я подожду, а вы ничего не несите. Выздоравливайте и приходите к нам. Я вам рисунки свои покажу! Мама тоже по вам скучает и очень обрадуется. Купите ей розы, она очень их любит.

– Куплю, конечно. Арин, можно тебя попросить кое о чем? Не говори маме, что я звонил, ладно? Я позвоню твоей бабушке завтра, чтобы с тобой снова поговорить, и буду звонить каждый день. Пусть это останется нашей маленькой тайной. А то мама будет ругаться, что ее никто не спросил, а мы тут сами без нее такое дело ответственное проворачиваем. Мы ее потом удивим все вместе, и ей будет очень приятно.

– Я не скажу. Обещаю. Только и вы не уходите больше служить. Пообещайте, что не уйдете, даже если вас позовут.

– Никогда не уйду, клянусь, чем хочешь. Более того, скоро вы с мамой переедете ко мне. Люблю тебя и целую очень крепко и считаю дни до нашей встречи. И ты считай, пять их осталось. Только не обижайся на меня больше, и в понедельник я…

И тут мама перехватывает трубку, что-то шепотом мне тараторит и сразу отключается. Понимаю, что в этот момент в комнату зашла Дарья и что она точно не была в курсе того, что мы только что провернули за ее спиной.

Прождав какое-то время и не получив от нее гневного сообщения и звонка, я окончательно убедился в том, что мы не спалились. Все прошло гладко.

Дело сделано, первый разговор с Ариной состоялся. Осталось только выбрать удобное для нее время и звонить лишь в тот момент, когда Дарья будет на работе и перед тем, как она забирает дочь из садика или дома творчества. Может, с моей стороны подло и своенравно так поступать с матерью моей дочери, но пусть лучше она об этом не знает. Пока что не знает…

В который раз убеждаюсь в том очевидном, что женщине не нужно все рассказывать. Надо недоговаривать и умалчивать о главном до поры до времени. Это, в конечном итоге, пройдя все круги ада и скандалов ни о чем, обернется в пользу мужчины, и женщина поймет тот незаковыристый мотив молчания.

Я же как оптимист-новичок, постепенно привыкаю надеяться на лучшее и только лучшее. Не ради себя стараюсь, не ради Дарьи. У меня есть, кому отдавать все хорошее, что осталось во мне и что останется после меня. У меня есть дочь и вот-вот будет жена. Самому не верится! Я самый счастливый человек на этой планете и не устану об этом говорить себе каждое утро, когда буду подходить к зеркалу и смотреться в свое, прежде ненавистное отражение.

А

в среду меня ожидало двойное счастье или несчастье, тогда еще не знал, чем кончится все это, а потому и поступил опрометчиво, позабыл, чем чревата доброта. Дарья решила сделать сюрприз и свалилась на меня, как снег на голову в середине знойного лета – так же нежданно и слишком хорошо, чтобы быть правдой. Не мог нарадоваться тому, что она решилась простить меня.

Сама пришла. Пришла и осталась. Вела себя непринужденно, смеялась, не возражала, что я перед ней и так и сяк кочевряжился. Даже намек дала на то, что хочет, чтобы мы с ней перешли на другой уровень общения, максимально тесный. И вроде бы желание наше обоюдно с виду было. И зачем только Дарья дала так думать и позволила ее раздеть, если оттолкнула в тот момент, когда я почти в нее вошел? Думает, мне легко так просто взять и остыть. Нет, не легко. И ей этого не понять.

Думал я, гадал, что мог сделать не так, и пришел к выводу, что мало ей было визуального контакта. Связь я с ней потерял, пока сосредоточенно занимался ее тисканьем, а думал, что сделаю этим только лучше, чтобы она лишний раз не кривилась при виде моего шрама, потому и предложил закрыть глаза и свет немного притушил. Ну и зря я так сделал. Ей нужно в глаза мне глядеть, и тогда все получится. А нужно ли ей это?

Посмотрю, что скажет она в понедельник, и позвонит ли сама до того дня. Если нет, тогда я меняю тактику и, действуя в обход Дарье и ее капризам, логичность которых никак не разгадать и не предугадать, когда ее бзик случится в очередной раз и по какой причине, налаживаю контакт с Ариной. Арине это нужно так же, как и мне. И плевать, захочет того Дарья или нет, надоело тянуть время и ждать, когда она там что-то надумает и сопоставит. Я не доживу до того заветного дня, когда Дарья согласится меня принять как мужа, а не как кошелек, вечно ей обязанный за то, что она родила от меня ребенка. Цацки цацками, но ведь счастье не в цацках, а в понимании. Компромиссы нужно искать, и тогда будет все хорошо.

Ну тварь она неблагодарная, да еще какая мстительная, понял я в четверг утром, когда Дарья смылась, и ни «спасибо», ни «пока», ни «пошел ты» не сказала. Фыркнула себе под нос что-то, что показалось ей остроумным, хвостом махнула и пошла. А мне ли жаловаться, ведь такую я сам выбрал. Ничего уже не изменить. Моя будущая жена стерва, которая выходит за меня из-за денег. И последняя в этой жизни. Так уж я решил. Вот потому и не жалуюсь. Перевоспитаю голубушку, и никаких любовников не потерплю, и ей не дам даже думать о других. Некогда станет, я ей покажу с огромным удовольствием, от чего она отказывалась, и она поймет, что зря.

В этот раз не будет так, как было с Вероникой. Дарья внутри совсем на нее не похожа, но ежовые рукавицы мне все-таки надо доставать из дальнего ящика и шлепать ее первое время. Уверен, так и придется сделать. Ну что ж, немного поболит попа ее, зато эффект появится. Шелковой Дарья у меня будет, и даже знаю, когда именно, потому что в этот раз я возьмусь за нее основательно и уже не отпущу.

Быстрее бы приступить к заветному… Понедельник, ну почему ты не завтра? Так и хотелось позвонить Дарье и сказать, чтобы прощалась со своими заскоками, потому что с понедельника у нее начнется другая жизнь, с которой ей придется смириться. Еле удержался, чтобы не позвонить. Не буду пока что подтрунивать над ней и злить. Она же успеет подготовиться и вставить мне очередные палки в колеса. Пусть мой ход в игре, за которым неизбежно последует «шах и мат» станет для Дарьи большим сюрпризом, который в корне изменит ее пассивное существование.

Конец ознакомительного фрагмента.