Эффект Буратино
Шрифт:
Некоторое время я совершенно бездумно сидел, откинувшись на спинку дивана, и барабанил пальцами по подлокотнику. И тут какой-то из голосов пискнул, что хорошо бы взглянуть на телефон. Он же с определителем номера… Не дослушав, я вскочил и бросился в прихожую. Действительно, последним мне звонил баритон, а значит, в памяти телефона должен сохраниться номер. Я схватил трубку и, нажав кнопку, расплылся в улыбке. Ну, конечно. Вот он, голубчик. Чмокнув от радости трубку, я записал номер и принялся звонить Владлену, который, правда, уже отошел от прежних дел, но с ментурой все еще был связан по характеру нынешней службы.
– А-а, здорово! – приветствовал он меня, что-то жуя. – С Рождеством тебя.
– И
– Да я за столом, понимаешь, – слышно было, как он отвернулся и крикнул кому-то, что сейчас вернется. – Празднуем, вот. Давай, я тебе потом перезвоню.
– Владька! – взмолился я. – Я тебя знаю. Потом, это завтра будет. И то, по результатам опохмелки. Ну, один всего…
– Ладно, – засмеялся он. – Давай. Быстрей только.
Я продиктовал ему номер.
– Фирма называется «ЛУНА» и еще одно слово, там разобрать трудно было…
– О кей, подожди, – пробормотал он, записывая. – А зачем это тебе?
– Да заказать кое-что хочу, – отшутился я. – Обрывок газеты рекламной нашел с телефоном, а адреса нет.
– Да, да, правильно, – я понял, что он с кем-то связывается по другому телефону. – Ага, хорошо, давай… Ну, вот, слушай: твоя фирма называется «ЛУНА-СИТИ».
– А адрес? – быстро спросил я.
– А вот адреса у них почему-то нет. Скрываются твои ребята. Видать, не все в порядке у них с законом… Ну все, пока, извини, не могу больше.
– Пока, – машинально сказал я, вешая трубку. – Спасибо тебе…
Вот, значит, как. Нет у них адреса. Это как же понимать? Возят же они откуда-то свои изделия, раз в прокат сдают. Значит, контора есть. Опять же, где-то их делают. Я прикинул, каким должен быть, судя по прибору, уровень производства и, причмокнув, покачал головой. Получалось, что не меньше концерна «SONY», или, на худой конец, «SAMSUNG». И никто о них не знает?
Третий голос опять заныл насчет пива. На этот раз ему подпевали и два других.
– Черт с вами, – сказал я. – Все! Уже иду.
Я собрал со стола и дивана груду макулатуры, запихнул ее в пакет и, накинув дубленку, снова вышел на улицу. Пакет я, естественно, швырнул в мусорный бак, и для пива пришлось покупать новый. Вернувшись домой, я загрузил пиво в холодильник, оставив пару бутылок на столе, дополнил сервировку пивным бокалом и, разорвав пачку сушеных кальмаров, приступил к размышлениям.
. . .
Для начала неплохо было бы найти эту контору. Интересно посмотреть, кто же занимается такой не очень распространенной услугой. Потом выяснить, для кого предназначена такая услуга. Раз нет никакой рекламы, то встает вопрос, как они друг друга находят? Кстати, а как фамилия того заказчика, на чье имя была выписана квитанция? Вот это да… Ай да Степушка… Все, блин, выяснил, а такую важную деталь упустил. Нет, погоди-и… Что-то вроде Козлова или Кислова… Ну, думай, давай, думай…
Я опрокинул над бокалом бутылку и потряс ее. Ага. Надо идти к холодильнику. Поставив на стол еще две бутылки, я открыл одну и вдруг вспомнил: Кисляк! Ну да, В.П.Кисляк. Я тогда еще посмеялся, когда мне те двое первый раз чек показали. Сказал, что моя бабушка так скисшее молоко называла. А что, это уже шанс. Это можно и в компьютере посмотреть. Я достал из ящика стола новенький, недавно приобретенный, ноутбук, любовно протер его и, включив, стал искать телефонный справочник.
Кисляков в справочнике значилось восемь. И, четверо имели инициалы В.П. Тут я, к своему стыду, впервые с уважением подумал о работе следователя. Мне эту задачу выполнить было не под силу. Что ж, позвоню завтра Владлену. Придется ему коньяк выставить. Но еще вопрос, скажет ли мне этот Кисляк В.П. что-нибудь конкретное? Скорее всего, нет. Вон меня сегодня как стращали. Прямо, солнцевские братки конца двадцатого века… Мафия, да и только. Хотя, с другой стороны, такой товар гораздо перспективнее наркотиков. Это ж только задуматься, что можно себе устроить… Тут мои представления понесло в такие дебри, что пришлось снова идти к холодильнику…
Новая бутылка повернула мысли в сторону Таньки. Утреннее приключение не давало мне покоя. Эх, ну что бы поставить счетчик минут на пять… Пожалуй, успел бы… А что, собственно, успел? Посмотреть бы на себя со стороны. Неужели мастурбировал бы… Вот черт. Однако, не факт. Но проверить это можно только действием. Жаль, телекамеры нет… Хотя… Я представил себя на экране телевизора, занимающимся онанизмом, и с омерзением сплюнул. Все-таки плохо мы с ней расстались. Знает ведь, зараза, что люблю я ее. Уже год прошел, а все никак не остыну. И все моя натура кобелиная, что греха таить. Я по этому делу, вообще-то, не любитель. Я по этому делу большо-ой профессионал. Танька догадывалась, наверно, но, как баба умная, не особенно скандалила. Знала, что люблю только ее. Скажет крепкое словцо, подуется маленько, а я ей подарочек принесу. Вот и дружим снова. А тут меня Додик Айвазов подначил. Тоже большой дока по этому делу…Пиво как-то пили в обед. Он с очередного бокала пену сдул и говорит:
– Аленку Соколову знаешь? Что на ксероксе? Я вчера ее за два часа пятнадцать раз… кричать заставил. Ну, баба-а… Огонь!
– Ладно брехать-то, – говорю. – Все знают, что у тебя из половых органов язык – самый длинный. Какой бы огонь не был, вряд ли он тебя на пятнадцать раз подряд разогреть смог.
Он аж закипел.
– Не за себя говорю. За себя правду скажу, два раза успел и то с трудом… За нее мамой клянусь! Мажем на штуку? Сам у нее спроси! Ох, баба…мма!
– А давай! – говорю. – Мажем! Прямо сейчас.
Для смеха, конечно. Какая женщина в таком признается…
А ей хоть бы что. Выслушала. И ведь без купюр доложил. С помощью пива, конечно. Так бы не осмелился. Посмеялась кокетливо.
– А что, – говорит, – проверить слабо? Только учти, половина моя, раз на меня спорили.
Отчего же слабо? Проверили. Она «заболела», а я «срочно-поехал-к-матери». В общем, получилось у нас больше чем полдня свободных. Ну, отбросьте, как положено, на шампанское, на «поговорить» – мы же без этого не можем… Короче, за два оставшихся часа она… Ей богу, не поверите… За два часа она исполнила партию альта на бис ДВЕНАДЦАТЬ раз! И как исполнила… Я уж аккомпанировать устал, а она, по-моему, только разыгралась. Да как взяла темп в пять четвертей, тут я и оплошал. Перестал, блин, в такт попадать. Два часа все-таки… Ну, она сжалилась. Разрешила благосклонно коду отыграть. На ее инструментах…
Я Додику, конечно, штуку принес. Все-таки, долг чести. Но он не взял. Даже говорить со мной не захотел.
Конечно, Танька об этом споре узнала. Да и доброжелателей хоть отбавляй. Не исключено, что сам Додик и сказал. Он на такие вещи любитель. Два дня ходила как туча. Ни слова не говорила. Я тоже помалкивал. А на третий день утром виновато так, осторожно ногу к ней под одеяло просунул и по бедру погладил. Вот тут она и сорвалась. Ох и визжала…
– Отвали! Убери свой огрызок, кобелина проклятый! Мне к нему даже прикасаться противно, после того, как ты его во всякие лоханки макаешь! Да я тебе ни разу не говорила, от него то духами, то губной помадой, а то вовсе дерьмом несет, тьфу! Ножку он ко мне тянет… Мечтаешь и от меня восемнадцать раз дождаться? Хрен тебе! Этим теперь пусть твоя правая клешня занимается, или левая… А меня ты больше не увидишь!