Эффект домино. Падение

Оллис Кира

Единственное, что придаёт мне сейчас сил, это тот факт, что у мамы нет никого кроме меня. Я обязана вернуть свои деньги, и сейчас же поговорю об этом с Кроу.

Ради приличия легонько стучу в дверь и, не дожидаясь ответного приглашения, вхожу внутрь. В помещении приятно пахнет кожей и деревом, а ещё парфюмом Брайана с нотками бергамота и грейпфрута. Этот аромат въелся мне под кожу ещё на лестничной площадке больницы и теперь повсюду преследует меня, навевая воспоминания о поцелуе, который сначала вознёс меня к небесам, а потом со всей дури швырнул на землю.

Кроу стоит неподвижно у окна, заложив руки в карманы брюк, и рассматривает

свой ухоженный сад с разнообразными тропическими растениями и цветами. Он прекрасно слышит мои шаги за своей спиной, но не оборачивается. По напряжённым скулам вижу, что он раздражён или зол, или и то, и другое. Перехожу на испанский, раз уж согласилась играть по его правилам:

— Твой кофе. — С лязгом ставлю на стол блюдце и чашку, не зная с чего начать разговор.

— Мой кофе тоже приправлен твоей слюной? — холодно спрашивает, даже не поворачиваясь ко мне.

— Тоже боишься заразиться чем-нибудь?

В голове мигом всплывает воспоминание о том, как он вытирает рот после поцелуя со мной. Надо же, когда-то всё было совершенно иначе. Однажды во время нашей прогулки по пляжу я наступила на осколок стекла. Промыв мою ногу минеральной водой из бутылки, Брайан без намёка на брезгливость по очереди перецеловал каждый пальчик, заверяя в том, что так забрал всю мою боль себе. Тогда я не могла поверить, что этот заботливый парень, вышедший из какой-то книжной сказки, мне не снится. И что сейчас? Он даже смотреть на меня не желает.

— Есть повод опасаться? — его спокойный тон совсем не вяжется со сквозящим в нём пренебрежением.

— Ты издеваешься? — Всё-таки не выдерживаю. Хватаю со стола первую попавшуюся бумажку и, в два счёта скомкав её, швыряю в его надменно выпрямленную спину. Эффект примерно такой же, как от пушинки, брошенной в мамонта. — Или напомнить, что вчера ты не особо брезговал моими микробами? Так иди сдай анализы, а то мало ли что!

Брайан поворачивается ко мне с непроницаемым выражением лица. Между нами пара метров, но накал в воздухе ощущается настолько ярко, что меня аж потряхивать начинает. Представляю, какой я сейчас выгляжу в его глазах: раскрасневшееся от гнева лицо, сжатые кулаки, готовые пройтись по одной из его скул, шумное дыхание. Огнедышащая дракониха, не способная справиться с нахлынувшими чувствами. На моей памяти такое со мной впервые. Он молча изучает меня, будто раздумывая над дальнейшими насмешками в мой адрес. А, может быть, сравнивает с уравновешенной Ханной, максимум которой — это надуть свои губки, аккуратно подправленные хорошим косметологом.

— Сейчас придёт Лорен, — бросив взгляд на наручные часы, всё же удостаивает меня сдержанным ответом, ловко меняя тему. — Она приходит каждые два дня, чтобы пополнить холодильник едой. Поможешь ей на кухне, а потом можешь делать вид, что наводишь порядок в доме. Я всё равно вызываю клининговую службу пару раз в неделю. Тряпки, швабры и всё в таком духе — в кладовой. Можешь входить в любые комнаты, кроме этой, — инструктирует, как свою подчинённую, коей я не являюсь. Это я — жертва обстоятельств, чёрт возьми! — Если у тебя всё, можешь идти, — подытоживает свою тираду.

— Нет, не всё. Где мои вещи? Которые подменили твои люди?

Брайан хмурится, словно не понимает, почему я так пекусь о своих ничего не стоящих шмотках.

— Они сгорели вместе с подброшенным трупом. — Искусно подкинув носком ботинка мой бумажный ком,

ловит его и тут же закидывает в корзину для мусора, попадая точно в цель.

Пока он непринуждённо футболил этот мячик, внутри меня разгоралось свирепое пламя непонимания. Как можно было стать таким бесчувственным мерзавцем? Обессиленно падаю на стул, обхватывая голову ладонями. Где теперь достать тридцать тысяч долларов на операцию? И тут меня озаряет…

— Господи, никакого хирурга нет, да? И гранта тоже? — поднимаю на Брайана свой отрешённый взгляд и вижу, что он сбит с толку.

Он делает ко мне пару неторопливых шагов и, остановившись возле края стола, задаёт вопрос, от которого мне становится ещё хуже:

— Это ты о чём сейчас?

Горько усмехаюсь, потому что, похоже, ему здесь не особо доверяют, и он — такая же пешка на шахматной доске, что и я.

— Я ехала в ЭлЭй, чтобы встретиться с кардиохирургом из клиники «MedHeart». Мы должны были обсудить грядущую операцию мамы. Он был единственным врачом, который отозвался на мои запросы. При мне были… необходимые документы, а теперь я осталась ни с чем.

Умалчиваю о деньгах, потому что знаю, чем это чревато. Не хочу быть должницей Брайана и, тем более, его приспешников. Найду выход сама.

— Имя доктора помнишь?

— Алистер Краун. Мы с ним переписывались.

— Уверена, что с ним?

Кроу хватает со стола планшет и начинает шустро водить пальцем по экрану, сдвинув свои красивые брови к переносице, а затем берёт телефон. Пока мы оба по громкой связи слушаем длинные гудки, Брайан безотрывно всматривается в мои глаза. Я достойно выдерживаю этот мучительный немой диалог, который, наконец, прерывается ответом:

— Здравствуйте. Клиника «MedHeart». Чем могу вам помочь?

— Доброе утро. Как я могу попасть к Алистеру Крауну?

На том конце повисает тишина, а затем мы слышим вердикт, который, в глубине души мне и без того уже был известен:

— Приносим свои извинения, но доктор Краун больше у нас не работает. Он скончался неделю назад.

ГЛАВА 6 ТЁПЛЫЙ ПРИЁМ

Кассандра

Лорен Уилсон оказывается очень приятной женщиной средних лет, чем-то напоминающей мне маму, только в более пышной и жизнерадостной версии. Лучики морщин вокруг её глаз говорят о том, что она много смеётся и улыбается. Уголки глаз моей мамы, напротив, опущены, а между бровей засела хмурая складка — свидетельство частого уныния, страданий и неумения справляться с жизненными тяготами.

Мама…

Как же хочется, чтобы она освободилась от оков болезни и хотя бы сейчас начала жить полной жизнью. Брайан уверил меня, что с ней всё в порядке, и в больнице дежурят свои люди, обеспечивающие её безопасность. Вот только у меня язык не поворачивается назвать безопасностью то, что её сердце может перестать биться в любую секунду, а я даже сделать ничего не могу, сидя в заточении.

Из-за мнимого языкового барьера мы с Лорен перемигиваемся, переглядываемся и объясняемся записками с забавными пиктограммами. Вот как бывает: человек может не произнести ни слова, но стать твоим другом, а может произнести одну неосторожную фразу — и стать врагом. Мне то и дело приходится себя мысленно шлёпать по губам, чтобы не ляпнуть что-нибудь на английском и не выдать себя, поэтому стараюсь рот не раскрывать вообще.