Эффект домино. Падение
Шрифт:
— Какое-то время поживёшь под моим присмотром.
— Почему под твоим?
— Потому что я тебя вроде как убил и несу ответственность за твоё… тело, — кошусь на неё, подмечая её нервозность. Видно, не одному мне тяжко.
— И почему ты этого не сделал по-настоящему?
Я ждал этого вопроса. Понимаю, как это выглядит в её глазах. Она или рассчитывает на то, что я по-прежнему по ней сохну, или не верит, что я — один из них. Как ей объяснить, что передо мной не стоял выбор? Будь на её месте любой другой человек, поступил бы так же. Я — не убийца в профессиональном смысле этого слова. У
— Не захотел пачкать руки.
Краем глаза замечаю, как её грудь замирает. Она перестаёт дышать, и я вместе с ней. Снаружи — бесстрастная маска, а внутри я подыхаю от собственной желчи, которой хочу отравить её так же, как она это сделала со мной.
***
Спустя пять часов, в течение которых мне удалось даже вздремнуть, мы покидаем дом знакомой парикмахерши, которая превратила Кассандру в кудрявую путану из знаменитой «Красотки». Она и без того выглядела, как стерва, благодаря злющему взгляду, а сейчас и вовсе дышит огнём, потому что я ей поведал о своём плане на ближайшее будущее. По нашей легенде, Кассандра — дальняя родственница Халка, приехавшая из Мексики в поисках работы. Её новая причёска не должна оставить сомнений в её национальности.
— Я, конечно, не ожидала от тебя тёплого приёма, но, чтобы настолько! И до каких пор я должна буду тебе прислуживать, мистер Кроу? — язвит ведьма, в очередной раз подтягивая ткань своего платья вверх, чтобы прикрыть грудь.
Сглатываю слюни. Наверное, я просто изголодался по женщинам.
— Столько, сколько понадобится — это раз. — Кажется, у меня неплохо получается быть с ней грубым хамлом. — И ещё, в тех кругах, в которых я вращаюсь сейчас, меня называют Хоук, поэтому никаких Кроу — это два. Здесь ценят людей, желающих забыть прошлое, — пренебрежительно кривлю рот, вспоминая, как я красиво врал «семье» о своей жизни.
Моё настоящее досье пока находится в заморозке до неопределённого времени, а в нынешнем — я одиночка без роду и племени.
— Хоук? — она бросает на меня озадаченный взгляд, а потом скользит им по моей шее с виднеющимся чернильным рисунком.
Игнорирую её вопрос и продолжаю:
— Забудь о своём настоящем имени. И об Исабелле Родригес тоже. Мэддок наверняка это имя запомнил, пока рассматривал твои новые документы. Хоть он и не переступает порог моего дома, лучше перестраховаться.
— А если этот твой Мэддок меня увидит? Что тогда?
— Не увидит. Главное, никаких контактов со своими знакомыми. Ни с кем не говори по-английски, и делай вид, что никого не понимаешь. Имя можешь выбрать любое сама. Паспорт завтра будет готов.
Кассандра фыркает, уставившись в боковое окно. Больше из её ротика не вылетает ни единого слова. Над именем думает?
Пересев в Porsche, двигаем в сторону Малибу. Именно здесь, на берегу Тихого океана находится мой большой дом, купленный на щедрое жалованье Дона. Я искал уединённое место подальше от города, где у меня без проблем получилось бы создать собственный форпост. По понятным причинам, городскую квартиру я отмёл сразу, как вернулся в Лос-Анджелес. Ещё не хватало встретиться с кем-то из знакомых.
Уже на подъезде к воротам
Нажимаю кнопку на пульте, чтобы открыть автоматические ворота, и заруливаю на дорожку, ведущую к крыльцу. Не успеваем захлопнуть двери машины, как из дома нам навстречу выбегает Ханна с улыбкой от уха до уха. Увидев рядом со мной девушку, она слегка теряется и замедляет шаг, но потом всё равно запрыгивает на меня, как обезьяна, и присасывается к моему рту, не стесняясь посторонней.
Посторонней. Я тоже напоминаю себе о том, что Кассандра — теперь чужая, поэтому начинаю с преувеличенным энтузиазмом отвечать на поцелуй Ханны. Вкус её губ кажется мне пресным, потому что всё, на чём я концентрируюсь в этот момент — это на том, как сделать побольнее той, что стоит рядом и наверняка наблюдает.
Не знаю, сколько проходит времени, но в какой-то момент мне надоедает это механическое шевеление губами и языком, поэтому отстраняюсь от дочери Дона и опускаю её на землю.
— Соскучилась, детка? — улыбаюсь Ханне, мельком взглянув на Кассандру, которая, как оказалось, всё это время стояла спиной к нам и делала вид, что рассматривает пальму.
— Почему тебя не было так долго? Я уже вся извелась!
— Скажи спасибо своему отцу.
— А это ещё кто? — спрашивает она бесцеремонно, прекрасно зная о том, что её хорошо слышно.
— Это дальняя родственница Халка. Иммигрантка из Мексики. — На последнем слове Ханна брезгливо морщит нос и проходится оценивающим взглядом по точёной фигуре Кассандры. — Она будет работать у меня помощницей по дому.
Принципиально не говорю «у нас», потому что вопреки уверенности своей любовницы, она со мной не живёт. Просто иногда остаётся здесь ночевать. Ну, и ключи от моего жилища у неё тоже есть. Только причина у моего гостеприимства не благородная: я потом прослушиваю все звонки, которые она совершает, и просматриваю записи с камер, чтобы быть в курсе любой полезной информации.
Откашливаюсь, намекая Кассандре на то, что она может, в конце концов, повернуться и соблюсти правила приличия. Она прекрасно понимает мой посыл, потому что тут же оборачивается, и я столбенею от её довольно искренней, той самой сногсшибательной улыбки. Я-то наивно полагал, что хотя бы чуть-чуть позлю её, а она будто давнюю подружку увидела. Сама подходит к нам и, протянув руку Ханне, заявляет:
— Hola, mi nombre es Maria (Прим. авт. Привет, меня зовут Мария).
Ага, Дева Мария. Особенно в таком прикиде. Сама святость, прости Господи.
Ханна, бросив настороженный взгляд на откровенное декольте Кассандры, неуверенно пожимает её хрупкую ладошку, спрашивая меня:
— Что она сказала?
— Привет, меня зовут Мария.
Робертс знает, что я с испанским на ты.
— Скажи ей, чтобы переоделась в другую одежду и не сверкала своими сиськами.
Не могу не усмехнуться.
— Manana te traere otra ropa (Прим. авт.: Завтра я привезу тебе другую одежду), — говорю Кассандре, намеренно опуская последнюю просьбу своей девушки.