Эффект Эмбера
Шрифт:
Потом поднял на меня свои белесые, словно стеклянные глаза и спокойно сказал:
– Мне нет места в этом мире после сегодняшнего позора.
Глава 20
Перед тем как покинуть здание полицейского управления, я зашел в Отдел по расследованию убийств и вызвал Роулинса в коридор.
– Та же самая песня, – сообщил я ему. – Но Войстер вспомнил одну прелюбопытнейшую вещь. – И я поведал ему об упоминании Одним Выстрелом имени капитана Сэмсона, что явилось для Роулинса такой же загадкой, как и для меня.
– Кстати, – заметил я, – Один Выстрел
– Да, это было бы очень некстати.
– Особенно для меня. Я был бы тебе очень обязан, Билли, если бы ты укрепил его во мнении, что камера предварительного заключения – сейчас для него самое безопасное место.
– Постараюсь сделать все возможное.
– Пожалуйста, дай мне знать, если все-таки будешь вынужден его отпустить.
– Обещаю.
– И еще одна маленькая услуга, Билл.
– Полагаю, друзья для того и существуют, чтобы оказывать друг другу маленькие услуги.
Такая его сговорчивость несколько насторожила меня.
– Ты прав, старина. Кто с этим может поспорить? Понимаешь, как выяснилось, Войстеру должен позвонить в мотель один из его нанимателей, и он будет крайне удивлен, если никто не ответит. Ты оказал бы мне неоценимую услугу, если бы один из твоих толковых ребят подежурил в его комнате. Когда позвонят, он должен будет прикинуться Войстером и сказать, что, мол, эта здоровая белобрысая горилла с лохматыми бровями чуть не сцапала его, однако, получив серьезную травму головы, ему все же удалось смыться, и посему он немедленно отправляется куда-нибудь подальше. Это должно послужить убедительным объяснением его отсутствия на условленном месте... Усек, к чему я клоню?
– Естественно. Так, говоришь, будешь мне весьма обязан?
– Разумеется, Билл. По крайней мере это очень бы помогло.
– И кому же конкретно?
– Ну... всем. Мне в первую очередь.
– Заметано и... уже все в порядке.
– Молоток, Билл. А что "уже" в порядке?
– Я хочу сказать, что все уже сделано. Мой человек сейчас находится в номере Войстера. Остается только сообщить ему описание твоей внешности. Я как-то не подумал об этом. Итак, здоровенная горилла, отвратительная на вид, наглая, нахальная, эгоистичная, жадная, легко узнаваемая по белобрысому ежику и торчащим во все стороны бровям. Можно еще добавить, что преследователь Войстера отличается экстравагантным вкусом, холодной расчетливостью – словом, он из тех, кто знает, что услуги...
– Стоп, Билл. Намек понял. Я обязательно познакомлю тебя с этой очаровательной девушкой, и ведь ты не сомневаешься в этом, правда?
– Ну, разумеется, приятель. Я хочу сказать, что ты вовсе не трепач и никогда не был им. И очень порядочный человек. И когда я делаю для тебя все, что в моих силах, готов чуть ли не всю лос-анджелесскую полицию отдать в твое распоряжение...
– Конечно. Спасибо. Может быть, завтра, Билл. Пойми, у меня уйма неотложных дел...
– Видишь ли, мне действительно нужно поговорить с ней. Я имею в виду – официально, раз уж ты впутал меня в это дело. Помни, я просто обязан это сделать. Думаю, она будет нести такую же невразумительную чушь, как я только что выслушал от тебя, или вообще ничего не скажет, но...
– Скажет. Уверяю тебя. Мы все непременно тебе расскажем, как только это станет возможным...
– Объясни ей, кроме всего прочего, или хотя бы упомяни вскользь, что я – весьма завидный холостяк, что все считают меня необычайно привлекательным, а кое-кто – даже и совершенно великолепным, а также и то, что, поскольку я официально возглавляю расследование этого дела, мне необходимо допросить ее, и к тому же с "пристрастием".
– Послушай, Билл, все это, конечно, так. Только, если хочешь чего-то добиться, избегай в разговоре с ней словечек типа "допрос", особенно в сочетании с "пристрастием". А то она может очень смутиться и принять твою болтовню за чистую монету.
– Где она сейчас?
– Она? О ком ты спрашиваешь? Черт побери, я даже не стану делать вид, будто не знаю, о ком речь. Аралия в "Спартанце", конечно, где же ей еще быть? Она там живет, да будет тебе известно.
– Но только не у себя в номере. Ее телефон не отвечает. Может быть, она уже хладный труп?
– Н-не думаю.
– Аралия? Привет! Это я – Шелл. – Я звонил в свой номер из офиса Сэмсона.
Роулинс улыбался, глядя на меня.
– Аралия, не могла бы ты оказать мне услугу. Я тут совершенно закрутился, прося то об одной, то о другой услуге и... конечно же, все горят желанием познакомиться с тобой, используя для этого мою с ними дружбу... – Я многозначительно взглянул на Билла.
– Так вот, Аралия, есть тут у меня один друг, лейтенант полиции. Он посадил меня под арест и говорит, что не отпустит, пока я не представлю его тебе. Шучу, конечно. Каков собой? До меня ему, естественно, далеко, но, в общем, очень даже недурен... Аралия, ну почему ты сразу хватаешься за любое предложение? Не части, давай по порядку. Его зовут Билл Роулинс. Я как-то по неосторожности ляпнул, что ему нужно обязательно с тобой познакомиться, поскольку у вас так мало общего, что ваше общение совсем не будет похоже на обычные развлечения... Аралия. Ну наберись же терпения... Конечно, он здесь, рядом со мной. Передаю.
Я передач трубку Биллу. Не буду сообщать содержание их беседы, тем более что слышал только урчание Билла и мог лишь догадываться, что отвечала ему Аралия.
– Ну, – спросил я Аралию, едва переступив порог моего номера. – Как тебе этот голубчик? Наверное, выглядел полным дураком?
– Кто?
– Лейтенант Роулинс. Я имею в виду этот проклятый разговор по телефону.
– А, ты имеешь в виду Билла?
– Уже... Билла?
– Он такой душка. Ты не собираешься сказать мне "здрасьте"?
– Здрасьте.
– Тебе приготовить что-нибудь выпить, Шелл?
– Можешь не трудиться.
– О Шелл, не будь таким ревнивым.
– Ревнивым? Я – ревнивый?
– В конце концов, я живу у тебя, не так ли?
– Да? Вообще-то... Пятница, суббота, воскресенье... А ведь ты права.
– Тогда я приготовлю тебе, дорогой, что-нибудь выпить. И себе тоже. Потом мы сядем рядышком и поговорим о прошедшем дне... и предстоящей ночи.
Несомненно, у этой киски был подход.