Эффект энтропии
Шрифт:
Брайтвайт сошел с платформы, коротким взглядом окинул оцепление и удовлетворительно кивнул Кирку:
– Великолепно! А где камера для него?
– Мистер Брайтвайт, – ответил Кирк. – Я немедленно снимаю «Энтерпрайз» с орбиты Алеф Прайма, и у вас нет ни времени, ни нужды для осмотра корабля.
– Но, капитан, я сопровождаю вас до Рехаба 7.
– Это невозможно.
– Это приказ, капитан, – он протянул Кирку субкосмическую депешу.
Кирк прочитал ее и нахмурился.
– Должен вас предупредить, что назад вам придется добираться самому, а как вы сами знаете, в этом районе не много кораблей, которые смогли бы вас подбросить домой.
– Я знаю, капитан, –
Он посмотрел в глаза Кирку:
– Вы не заметите меня по пути на Рехаб и вам не придется заботится о моем возвращении.
Высказавшись, он поспешил вслед за командой безопасности, тесным кольцом окружившей его подопечного, который так и не сообразил, где он находится и куда его ведут. А капитан Кирк с некоторым замешательством смотрел ему в спину, не понимая, что он должен думать о человеке, который собирается лететь один через всю звездную систему в тесной, хрупкой, немощной шлюпке. Так ничего и не уяснив, он покачал головой и вышел из транспортного отсека.
Добравшись до своей каюты, Кирк тяжело опустился в кресло и почувствовал себя таким усталым, что не мог даже ворочать языком. Он ни на минуту не сомкнул своих глаз в течение полутора суток и, оставшись один, попытался подытожить, что он приобрел за все время бодрствования.
Прежде всего, он остался без рулевого офицера – лучшего за все годы своей службы. Его офицер по науке, оторванный от исследования аномального образования уже на завершающей стадии, попытался спасти результаты своих наблюдений и, засев за компьютер, составил уравнение, понятное лишь ему одному, – никто другой не, сможет его ни решить, ни даже прочитать. Раздраженный невниманием к его работе, главный инженер Скотт потребовал свою долю компьютерного времени, а корабль в это время летел с черепашьим скрипом отключив нуждающиеся в ремонте ВОРБ-двигатели.
Все это можно было отнести и к личным потерям капитана Кирка, и к потерям «Энтерпрайза». А приобретение было весьма сомнительное: появление на борту корабля то ли скандально известного безумца, то ли оклеветанного гения. Но независимо от того, кем он был на самом деле, доктор Мордро доставлял гораздо меньше хлопот, чем сопровождавший его Брайтвайт.
Молодой, амбициозный, прокурор Брайтвайт не оставлял Кирка в покое – ему все хотелось знать, все видеть и все понимать. И капитан жалел теперь, что не посвятил командира Флин в тонкости затеянной игры.
Но он надеялся на ее проницательность – начатый ею спектакль должен продолжаться. Ведь если Споку удастся доказать невиновность доктора Мордро, можно будет с полдороги повернуть назад и пристать к ремонтной мастерской Алеф Прайма.
Только бы Хантер к тому времени не умчалась к своей эскадрилье! Он не сможет покинуть свой корабль, не сможет, как Брайтвайт, нанять одноместную шлюпку и лететь на ней к дальним границам Федерации. А свидеться с нею ему край как надо – он готов сказать Хантер то, на что намекал Маккой: Хантер и Кирк оба были не правы, но первым сознаться в своей не правоте должен он – Кирк.
Глава 3
Главный инженер Скотт Монтгомери шел по коридору, тяжело ступая и бормоча себе под нос ругательства на непонятном шотландском диалекте. Еще бы – шесть недель работы пропали зря. Шесть недель работы, которую придется делать заново и которая была приостановлена, как самая обычная работенка, за несколько часов до ее окончания и по идиотской причине. И со времени получения той странной команды срочного переброса, со времени прекращения исследования аномального образования Скотт на каждом шагу слышит одно и то же: «Бедный мистер Спок, бедный мистер Спок – вся его работа псу под хвост».
«А как же быть с бедным мистером Скоттом?» – хотелось спросить Скотту о самом себе. Постоянная работа двигателей на орбите аномального образования была не увеселительной прогулкой для главного инженера – он был занят не меньше Спока. Двигатели постоянно находились под ужасающим напряжением, и такого же напряжения требовала забота об их безопасной и безостановочной работе.
Откажи двигатели во время коррекции орбиты, и вся их экспедиция, вместе с «бедным мистером Споком», приказала бы долго жить и в самом прямом, и в самом переносном смысле – в зависимости от того, откуда наблюдать за происходящим. Если отсюда, то «Энтерпрайз» будет падать в глубину хаотической безмерности, становясь все более бледным и туманным, пока совсем не исчезнет. Экипаж корабля при этом падении увидит всего лишь пропавший и вновь появившийся космос – при том предположении, что корабль перенесет подобный транзит чем-то единым целым, а не отдельными мелкими кусочками, – но тот космос будет находится в другом месте, в другом измерении и в другом времени. А что можно будет увидеть оттуда, Скотт и предполагать не хотел…
Состояние двигателей было одной из основных причин отвратительного настроения главного инженера. В то время, как все на корабле, – а если и не все, то подавляющее большинство, – получили целый день отдыха и использовали его на полную катушку, он, вместо того чтобы расслабиться и отдохнуть в этом самом лучшем месте, в этой восьмой части Галактики, – он все свое время потратил на добывание запчастей и на доставку их на корабль. И это было только началом работы: все добытые узлы и отдельные детали предстояло еще вмонтировать в разобранные ВОРБ-двигатели, без которых «Энтерпрайз» превращался в простую улитку, ползущую со скоростью света.
Да и обычные двигатели были не в лучшем состоянии. Самое бы время пристать на ремонт здесь на Алеф Прайм. Но на них сваливают важное поручение. Ха, поручение!
И ко всему еще история с Зулу. Ну, пусть они не были близкими друзьями, но работа связывала их, и уйти, не попрощавшись, не предупредив о том, о чем знала вся команда, это что-то близкое к свинству.
Занятый своими не очень веселыми мыслями, инженер прошел транспортный отсек и вдруг остановился. Ему показалось, что он только что видел мерцающий свет, как будто кто-то использовал транспортатор. Это было невероятным: они были слишком далеко от каких бы то ни было объектов, чтобы принять кого-то на борт. И тем не менее Скотт повернул назад.
В самом центре транспортного отсека стоял мистер Спок, как будто он только что сошел с платформы транспортатора на палубу, отойдя от платформы на два-три шага, прежде чем остановиться: его плечи были низко опущены, и весь его вид говорил о том, что он вот-вот упадет.
– Мистер Спок? – окликнул его Скотт. Споку потребовалось меньше секунды на то, чтобы выпрямиться и повернуться на голос главного инженера.
– Мистер Скотт, я… я ждал вас.
– Вы меня вызывали? Зачем? С вами все в порядке? Или что-нибудь с транспортатором? – Скотт подумал, что его забыли попросить закрепить на время полета транспортатор, а он сам, замотанный делами, забыл об этой своей прямой обязанности. Пусть это было его упущением, но почему в эти последние дни с ним никто не считает нужным разговаривать?