Эффект Фостера
Шрифт:
– Не думал, что дома кто-то есть, – вызывающе застегивая свои джинсы, бросил Джефри.
Не думал он, как же. Уверенность, которую он излучал, кричала о том, что он не просто знал об этом ужине, а нагло воспользовался моментом, чтобы в очередной раз подпортить всем настроение. Он смотрел на отца, медленно, походкой негодного мальчишки, которому плевать на все и на всех, приближаясь к столу. Белая свободная футболка на нем была немного помята, на шее я заметила серебристого цвета цепочку.
Я часто замечала у него эту цепочку, однако никогда не видела, что же там висит на ней. Мне было до ужаса интересно узнать, но она была такой длинной, что легко пряталась под тканью его футболки.
Может там крест антихриста? Было бы весьма символично.
Этот Фостер в отличие ото всех других представителей мужского пола был еще и божьим творением в теле простого человека. Он излучал ауру высокомерного превосходства и полной непоколебимой уверенности в себе и своих силах. Таких парней замечаешь сразу, и ведь ему совершенно ничего не нужно было говорить, чтобы все понимали: этот человек – вожак стаи. Кстати об этом, при всей внешней привлекательности и ленивой – как я называла ее – харизме, Джефри Фостер был немногословен. Он не из тех парней, что трепались без умолку, нахваливая себя и превознося богатства семьи, в которой им повезло родиться. Я ни разу не слышала от Джефри подобного. И именно эта молчаливость наделяла его особой магнетической загадочностью.
И девушки покупались на этот образ, садились на липкую ленту, словно мухи, рискуя остаться навсегда приклеенными к человеку, который даже не оценил бы этого благоговения. Ведь – еще один факт о Джефри – он не был тщеславен. Возможно к своему двадцати одному году, он просто перенасытился женским вниманием, а может еще не встретил ту, в чьих глазах видел бы восхищение им и действительно ценил это. Пока ему было плевать на все эти женские сердца, оставшиеся в руинах из-за него. Он как Рейджи – действительно был жеребцом, который обожал свободу и не позволял себя укротить.
Влияние, которое он оказывал на противоположный пол, я называла «Эффект Фостера». Девушка изначально понимала, что Фостер плохой вариант, сразу знала, что он разобьет ее сердце, но все равно решалась пойти на это. Ведь какая-то невидимая сила влекла ее к нему.
– Как видишь, братец, ты только что испортил великолепный ужин, – усмехнулся Мейсон, располагая руку позади моей спины на спинке стула.
От Джефри не укрылось это маленькое движение. Он задержался взглядом на руке Мейсона за моей спиной ровно на секунду, а затем мгновенно потерял к этому интерес.
Я обернулась, останавливая взгляд на брюнетке, которая, уже одетая, стояла рядом с рыжей. Они обе показались мне очень знакомыми. Когда рыжеволосая прикусила полную губу, я заметила небольшую родинку возле ее носа и моментально вспомнила ее. Она местная, ходила в нашу школу, а сейчас училась в том же университете, что и Джефри, играла на скрипке в оркестре и звали ее Тина.
– Дейзи, а твои родители знают, чем ты занимаешься? – строго спросила Джемма.
Теперь я вспомнила и вторую девушку. Выше меня на голову, с голубыми глазами, курносым носом и пухлыми губами, а звали ее Дейзи Макленнон. Она так же, как и Тина была местной, ходила в нашу школу, а сейчас была первокурсницей в Университете долины Юта. Чирлидер, увлекается танцами. По крайней мере, так было, когда она училась в нашей школе. Дейзи была всего на год старше меня, однако за все время учебы в Раунд Лейк, мы ни разу не заговорили.
– Мне скоро нужно быть в больнице, как прикажешь мне смотреть твоему отцу в глаза после того, что я наблюдала здесь? – продолжала сокрушаться Джемма. Отец Дейзи был хирургом-ортопедом, и работал в одной с Джеммой больнице, я знаю это, потому что три года назад, когда мой папа сломал руку, мистер Макленнон давал свое экспертное мнение по части операции. Стоит сказать, что операция тогда не понадобилась. Удалось обойтись без хирургического вмешательства.
– Миссис Фостер… – промямлила брюнетка, видимо, намереваясь упрашивать Джемму, не рассказывать об этом случае ее отцу. Мистер Макленнон казался суровым и консервативным мужчиной, сомневаюсь, что он обрадуется, если узнает об этом случае.
– Довольно, – как-то устало проговорила Джемма. – Вынуждена попросить вас обеих покинуть этот дом.
Переглянувшись, Тина и Дейзи медленно поплелись к выходу из кухни. Напряженное молчание между всеми нами сохранялось до момента, пока девушки не пропали из виду. Мне вдруг захотелось улыбнуться, ведь только что Джемма обломила Фостеру ночь секса втроем. Вот почему я была фанаткой мамы Мейсона.
Джефри не выглядел расстроенным. Казалось, что ему вообще все равно. Да и это не удивительно, ведь чтобы собрать коалицию девчонок у своей постели ему достаточно было сделать один звонок.
– Джефри, я ужасно разочарована, – сжав губы в тонкую линию, сказала Джемма, обращая свой взор на мужа, ожидая от него хоть какой-нибудь реакции. Дэниел лишь склонил голову на бок и спросил:
– Как дела в колледже?
Джемма вспыхнула моментально, словно пожар на сухом поле. Вскочила на ноги и одарила мужа негодующим взглядом.
– Как дела в колледже? И ты ничего не скажешь ему? Твой сын только что приволок двух девиц в дом, чуть не занялся сексом на нашей кухне, испортил ужин, а ты просто спрашиваешь, как у него дела?
– Спокойствие, дорогая, все, что делает Джефри, не запрещено законом.
Это просто чудовищная несправедливость. К Мейсону его отец был строг, но только не к Джефри. Как вы уже могли понять, старшему ребенку Фостеров все и всегда сходило с рук.
В семнадцать лет Джефри без спроса взял машину Дэниела и въехал на ней в сувенирную лавку Лессера. Дэниел сильно постарался замять дело. Происшествие признали несчастным случаем. Страховка покрыла ущерб мистеру Лессеру, а чтобы владелец лавки даже и не думал подавать в суд, Дэниел накинул еще столько же денег сверху.
Фостеру бы радоваться, что его задницу не определили тогда в колонию, но он был мрачнее тучи, казалось, его совсем не заботили последствия. Тогда я окончательно убедилась, что обнаглевший Фостер плевать хотел на правила родительского дома.
Джемму обижало подобное пренебрежение мужа. Она ведь не была для Джефри мамой и не могла влиять на него так, как мог бы влиять Дэниел. Еще здесь играла ревность. Ведь Мейсон – ее родной сын, совершая проступки, получал нравоучения от отца, а Джефри и не знал, что такое отцовский гнев.