Эффект Грэхема
Шрифт:
— Я тебя не понимаю, — хрипло говорит Райдер.
— Что тут понимать?
Он пожимает плечами.
— Нет. Скажи мне.
— Ты просто... не такая, какой я тебя представлял, — признается он.
— Хорошо. И как ты меня представлял?
— Ну знаешь, такой суперсерьезной хоккеисткой с односторонним мышлением.
— Я могу серьезно относиться к хоккею и при этом иметь другие интересы.
— Например, бабочки, — сухо говорит он.
— Почему не бабочки? — Я указываю на всех этих прекрасных созданий, порхающих
Мы бредем по новой тропинке, на этот раз более тихой, потому что тут нет детей. В нескольких метрах впереди розововолосая дама фотографирует желтовато-коричневую бабочку, усевшуюся на лист.
Райдер искоса смотрит на меня.
— Я только что понял… Я никогда не видел, чтобы ты что-нибудь фотографировала.
— А должна?
— Это странно. Обычно и дня не проходит, чтобы я не увидел, как какая-нибудь цыпочка фотографируется для социальных сетей. На днях я видел группу чирлидерш, позирующих во дворе для миллиона снимков. Одна из них внимательно изучала каждую фотографию, а затем приказывала своим друзьям переделать ее.
— Не пойми меня неправильно, в моей галерее миллион снимков. Просто здесь я больше не фотографирую, потому что почти уверена, что в последний раз количество моих фотографий с бабочками составляло десять тысяч, и я не шучу. Что касается постов с фотографиями — нет. Я не любительница социальных сетей. — Я наклоняю голову в его сторону. — Полагаю, у тебя тоже нет социальных сетей?
Он начинает смеяться.
— Ага, глупый вопрос.
— Тебе виднее, Жизель. — Он пожимает плечами. — Хотя я удивлен, что у тебя их нет.
— Что в этом удивительного?
— Потому что ты цыпочка.
— То есть это автоматически означает, что мне нужно публиковать фотографии в бикини и селфи? Забавный факт: иногда ты можешь делать снимки и просто сохранять их для себя, не сообщая об этом остальному миру.
— Я бы хотел, чтобы мне приходили уведомления о фотках в бикини. Куда подписаться?
Я ухмыляюсь.
— Я буду отправлять тебе их раз в неделю.
— Спасибо. Я ценю это.
— А раньше я была в социальных сетях, — напоминаю я ему. — У меня все еще есть аккаунты, но они либо закрыты, либо деактивированы. Моя старая подруга довольно жестко преследовала меня. Именно тогда я поняла, что не хочу, чтобы вся моя жизнь была онлайн. Все эти моменты принадлежат мне. Никому другому. — Я машу бабочкам, свободно порхающим вокруг нас. — Это только для меня.
Мы продолжаем идти, и я начинаю чувствовать жар. Зимний сад почти полностью сделан из стекла, и октябрьское солнце, проникающее сквозь стекла, нагревает и без того тропическую обстановку.
— Мы как будто снова в сауне, — ворчит он, закатывая рукава своей серой рубашки Under Armour.
Я бы хотела, чтобы это было так. Потому что тогда он снова был бы внутри меня.
— Бабочкам нужно тепло, чтобы летать. Ты не хочешь, чтобы
— В очень юном возрасте, — торжественно говорит он.
Мне нравится, когда я заставляю его быть игривым. Я начинаю жаждать этого на таком уровне, что полна решимости не переусердствовать.
Мы останавливаемся перед местом для кормления, где я читаю информационную табличку на ближайшем дереве. Сколько бы раз я ни приходила сюда, мне все равно удается узнать что-то новое. Здесь слишком много тропинок и участков растительности, за которыми невозможно уследить.
— О, смотри, у тебя появился новый друг, — восхищенно говорю я.
Райдер вытягивает шею, чтобы прищуриться на голубую бабочку, которая только что приземлилась ему на плечо.
— Бедняжка, — говорю я. — Он еще недостаточно хорошо тебя знает, чтобы понять какой ты придурок.
Смеясь, я танцую по дорожке. Сегодня у меня отличное настроение. Сначала секс в сауне, а теперь я здесь. Это место всегда оживляет меня. И, может быть... каким бы сварливым и необщительным он ни был... крошечной части меня нравится проводить время с Райдером.
— Так чем еще ты увлекаешься?
Я останавливаюсь как вкопанная.
— Ты пытаешься узнать меня получше? — Моя челюсть буквально у моих ног.
— Забудь об этом. — Он проходит мимо меня.
Я нетерпеливо бегу за ним.
— Нет, давай сделаем это. Спрашивай меня о чем угодно. Но, — предупреждаю я, — на все, что ты меня спросишь, тебе придется отвечать самому.
— Это похоже на ловушку.
— Вот как это работает.
— Хорошо, — наконец уступает он. — Какой твой любимый цвет?
— Вау. Такой наводящий на размышления вопрос.
Клянусь, этот парень неохотно делится каждой существенной деталью о себе. Любимый цвет. Ха. Сплошные отговорки.
— Зеленый, — говорю я ему. — А у тебя какой? Подожди, дай угадаю — черный цвет, соответствующий твоему очаровательному нраву?
— Серый.
— Это почти одно и то же. Какого оттенка? Светло-серый? Темный?
— Темно-грифельно-серый. Грозовой, как твои глаза.
Мое сердце делает небольшое сальто. Он не пытается быть романтичным, но мне понравилась эта фраза. На самом деле, мне это даже слишком понравилось.
Я начинаю беспокоиться, что у меня могут быть неприятности.
Я продолжаю напоминать себе, что все должно оставаться непринужденным. Он сказал, что не испытывает чувств. И, правда, мне трудно представить себя на свидании с этим парнем. Он известен своей неразговорчивостью. Вытягивать из него личную информацию — все равно что вырывать зубы. Утомительно было даже просто убеждать его рассказать мне грустную историю о своем детстве.
Конечно, если бы у меня была целая куча грустных детских историй, возможно, я бы тоже не захотела ими делиться.