Эффект Икара
Шрифт:
Вертолет нырнул, и Намир направил его в облако дыма, а затем дальше, к побережью.
Тираны исчезли под покровом тьмы.
«Икар» затонул после третьего, самого мощного взрыва в топливном баке. Яхта раскололась пополам, и внутрь корпуса посыпались пылающие обломки. Любой человек, оказавшийся в этот момент на судне, тут же погиб бы.
Взрыв породил мощную волну под водой, и она накрыла Саксона и Келсо, увлекая в черные глубины.
Бен потерял контроль над телом; подводные операции никогда не были
Анна обхватила его руками, притянула к себе, стараясь не дать ему погрузиться глубже, сжала в почти любовном объятии.
Словно сквозь туман он видел ее лицо, молочно-белое, словно у духа, пришедшего за ним из потустороннего мира. За спиной у нее он видел других призраков, других людей. Те, кого давно не стало, звали его к себе. Он протянул руку и попытался заговорить с ними. «Простите, — хотел он сказать, — я не выполнил того, что обещал».
Анна приблизила к нему лицо и, обхватив его голову двумя руками, прижалась губами к его губам.
Поцелуй походил на электрический шок, а в следующее мгновение поток кислорода устремился Саксону в легкие, и рядом с ним в воде возникли крошечные пузырьки — это Анна отдавала ему свой воздух.
Он ощутил какое-то странное биение в ее груди; что-то работало там, за ее грудной клеткой, — ребризер. Она отвернулась, всмотрелась во тьму, куда они погружались, выдохнула и, не вдыхая, повернулась и снова прижалась к его рту. В случае необходимости имплант мог служить резервуаром чистого воздуха, позволяя человеку спастись от ядовитых газов, удушения и утопления. Бен доверился ей, и сейчас эта женщина, в свою очередь, спасала ему жизнь.
Саксон посмотрел ей в лицо; он разглядел боль, скрытую внутри. Они были похожи. Им обоим пришлось испытать утрату, бороться с ложью, и оба они выжили. И обоих преследовали призраки.
Под озером горящего топлива, расплывшегося по воде, среди лучей света и обломков судна они цеплялись за жизнь и друг за друга.
Эйфелева башня, Париж, Франция
Частный лифт отвез его на второй уровень башни, который, как он и ожидал, на некоторое время был закрыт для посетителей. В ресторане «Жюль Верн» тоже было пусто, между столиками сновали лишь два молодых официанта, которые, без сомнения, прошли тщательную проверку.
Де Бирс кивком отпустил своих людей, и они встали поодаль, стараясь не попадаться ему на глаза. Он направился к столику, за которым его ждал коллега. Морган Эверетт поднялся, протянул руку, изобразив на лице приветливую улыбку; из окна, находившегося у него за спиной, открывался вид на Марсово поле.
— Люций, — начал он, — как любезно с вашей стороны прийти сюда. Давно мы с вами не встречались.
—
Собеседник улыбнулся в ответ:
— Этот город всегда имел важное значение для группы. И по правде говоря, мне действительно здесь очень нравится. — Эверетт указал на кресло, стоявшее через стол от него.
Де Бирс поднял ожидавший его бокал «Ле Фор де Латур».
— Кстати, как поживает Элизабет?
— Передает вам наилучшие пожелания, — ответил Эверетт. — У нее другие дела. — Он кивнул официантам. — Надеюсь, вы не возражаете — я взял на себя смелость сделать за вас заказ.
— Доверяю вашему вкусу, — ответил де Бирс. — Значит, нас будет только двое?
Эверетт, отпив глоток вина, наклонился вперед:
— Вы же не собираетесь делать вид, будто лишь сейчас поняли это?
— Нет, не собираюсь, — усмехнулся де Бирс. — Меня волнует, что совет может быть недоволен известием о нашей тайной встрече.
— Заговор? — Эверетт хмыкнул. — Люций, все эти годы вы были превосходным учителем. И один из уроков, который я усвоил с самого начала, — среди элиты всегда существует собственная элита.
— Некоторые так и считают, — согласился де Бирс. — Например, Пейдж и Дауд.
— У Боба Пейджа хватает забот с биочипами и его проектами в «Маджестик-двенадцать». — (Де Бирс уловил в голосе старого друга нотки раздражения, но промолчал.) — А старина Стэнтон ни за какие коврижки не уедет из Нью-Йорка.
— Все это верно. И все же личная встреча двух членов группы — большая редкость. Такое просто так не случается.
Эверетт снова рассмеялся:
— Я знаю, это граничит с безрассудством, правда? Я даже получаю удовольствие от нашего рискованного предприятия. — Он посерьезнел. — И все-таки Париж принадлежит иллюминатам. Здесь нам нечего бояться. — Он снова пригубил вино. — Кстати, о страхе. События в Женеве…
Де Бирс жестом прервал его:
— Я обладаю в этом городе значительным влиянием. Я позаботился о том, чтобы вина за происшедшее пала на «Призрак». Взрывы в аэропорту и на мосту, покушение, катастрофа на яхте…
— Да, как жаль, что мы лишились «Икара».
— У меня есть другие суда. В любом случае пользоваться яхтой было небезопасно. В конце концов она могла привести ко мне.
— Разумеется.
Появились закуски, и собеседники некоторое время ели молча. Наконец Эверетт снова заговорил:
— Я пригласил вас сюда, Люций, потому, что хотел обсудить создавшуюся ситуацию, не отвлекаясь на… других людей. В последнее время мы приняли в группу слишком много новых членов, и мне не хватает ясности наших прежних бесед. — Он сделал неопределенный жест. — Дело не только в Пейдже и его амбициях. Наша китайская леди, этот ученый…
— Согласен с вами, — произнес де Бирс. — У нас запланировано столько операций. Иногда трудно держать в уме все сразу.
Эверетт кивнул: