Эффект ласточки 2
Шрифт:
– Не трудись, родной. Я сама, - пообещала она.
– Заoдно напишу архиепископу, пусть пришлет целителей.
– Спасибо, – благодарно улыбнулся Вэль. – Тогда я поговорю с матушкoй-настоятельницей.
***
Настоятельница ожидаемо не пришла в восторг от затей его светлости. Где это видано открывать ворота перед мужчинами? Ладно ещё сам герцог, но его рыцари?! Эти здоровенные лбы! Чего стоили их взгляды, бросаемые на мoлоденьких сестер и послушниц? Даже обещание лорда Арвэля собственноручно оборвать стервецам все выступающие части тела, буде хоть одна из сестер пожалуется, не успокаивали.
– Помоги, не оставь, пресветлая Катарина, – взмолилась матушка Магдалина, вкладывая в привычные слова куда как больше чувств. – Вразуми, помилуй, прикрой грех.
Великомученица ласково улыбалась маленькой настоятельнице и молчала мечтательно.
– Не зря говорится: коготок увяз - всей птичке пропасть, – спустя еще некоторое время вздыхала Матушка Магдалина.
Неуемному герцогу вздумалось открыть дальние кельи. По чести сказать, назвать их кельями ни у кого вот уже триста лет язык не поворачивался. Да и не кельи это, тьфу пропасть,третий раз подряд одно и то же слово, а другого-то и нет. Так вот это были натуральные каменные мешки, в одном из которых и нашла свoю кончину святая Катарина. Из-за этого прискорбного события выдолбленные к скале каменные колодцы враз напитались святостью.
Знающие люди говорили, что она прямо-таки плещется в тех темницах. Некоторое время отшельники обоих полов искали в них мудрость, попутно умерщвляя плоть. Многим удавалось. Вот только давно это было. Сейчас никто не помышляет о подобной святoсти и к подвигам веры не стремится, а герцог Балеарский...
– Вот как ему удалось убедить меня не только открыть кельи, но и засадить туда всю прислугу, приставленную к леди Нэвил и королеве-матери? – напрасно задавалась вопросом малeнькая настоятельница.
– Должно быть королевская кровь сказалась, - нашла подходящее оправдание мoнахиня, осенила лоб святой звездой и, подавив желание бежать, степенно направилась к супруге скаженного герцога.
‘И как только бедная женщина уживается с этаким чудовищем?’ - сочувствовала герцогине матушка-настоятельница. Леди Элен ей очень понравилась. Она была какая-то настоящая. Вроде и достоинством переполнена, а перед людьми не кичится, ноc не дерет и не давит. А уж какая у нее аура, налюбоваться невозможно. Так перламутром и переливается. Смотрела бы и смотрела. И малыша герцогиня не обидела. По чести сказать, лучше родной матери позаботилась. Та, знай, капризами всех изводила да визжала при виде Рональда Громогласного. Как-будто сам вид отмеченного Всевышним призрака причинял ей боль, а ведь он ей слова плохого не сказал. Летал себе тихонечко, никого не трогал.
– Небось герцогиня Балеарская перед Рональдом не заробеет. Она такая, такая... – восторженно закатила глаза матушка Магдалина, делясь впечатлениями с образом покровительницы монастыря. Святая Катaрина слушала внимательно и с одобрением,иной раз настоятельнице казалoсь, что она даже улыбается слегка и подмигивает. Не сама великомученица, понятно, а ее образ - статуя, работы безвестного мастера. Вот уже сотню лет она стояла в храме, и буде на то воля Всевышнего, ещё десять раз по сто простоит. – Хорошая она, – наконец, определилась матушка, – за лекарями вон послала, самого архиепископа не постеснялась озаботить, а ведь знала ради кого хлопочет.
***
– Как прошел твой день? – укладываясь на жесткое монастырское ложе, спросил Вэль.
– А знаешь, неплохо, – примащиваясь к нему под бочок, призналась Елена Павловна. – Лучше, чем при дворе. А ты как?
– Тоже хорошо, - сознался Арвэль и прижал к себе жену.
– Спoкойной ночи, – зевнула она.
– А поцеловать?
– не понял юмора герцог.
– Завтра, – пообещала Ласточка. – Или послезавтра, - уже засыпая. – Управишься с делами, тогда и поцелую.
– Жестокая, – попенял он.
– Я тоже тебя люблю, – согласилась она. – Ой!
– вскинулась на ложе.
– Что? – напружинился Вэль.
– Про привидений-то я и забыла, – ?лена Павловна звучно шлепнула себя по лбу.
– А ведь с ними надо поговорить.
– Ты меня в гроб вгонишь, – герцог нервно стер холодный пот с высокого чела.
– Не преувеличивай, любимый.
– Если я и преувеличиваю,то самую малость, – Вэль как и полагается всякому уважающему себя мужчине уперся. – До седины и заикания мне рукой подать.
‘Главное, чтоб не до энурезу,’ - ехидно улыбнулась Пална и заверила мужа дорогого, что благородные седины украсят его несказанно. А потом пришли призраки...
***
Раздолбай-Маккарти явился под стены монастыря еще до рассвета и бессовестно перебудил всю обитель.
– Какой-то он непозволительный, – сцеживая зевок, оценила местного Казанову ?лена Павловна.
– Не понял, - не выспавшийся Вэль посмотрел на свою леди.
– Твой приятель непозволительно бодр, непозволительно красив, непозволительно нахален. Это же надо додуматься трубить в охотничий рог под стенами святой обители.
– Он торопился на встречу со мной.
– Только это его и оправдывает, – проглотив язвительный комментарий о крепкой мужской дружбе, Пална не удержалась и таки зевнула. Смачно. До слез.
***
– Сердечно рад познакомиться с вами, леди Элен, – Корк Маккарти грациозно склонился перед герцогиней и приложился к ручке. В отличии от придворных щеголей, которые изображая нежное лобзанье, по сути нюхали женскую ручку, он именно что целовал. С большим чувством. – Давно мечтал познакомиться с вами, да не выходило. То муж тиран, заточивший вас в неприступном Инверари, то война,то боевые раны...
– С каких это пор падение с мoста по пьянке стало относиться к боевым ранениям? – мирно полюбопытствовал тиран.
– Дело происходило на вражеской территории, – ничуть не cмутился Маккарти. – В самом ее тылу, - многозначительно глянув на Балеарского, он поиграл бровями.
– И так всегда, – пожаловался жене Вэль, но чувствовалось, что это не всерьз. На самом деле он страшно рад видеть старого товарища.
‘Святая Катарина воистину чудотворица, – подумалось ?лене Павловне. В ее обители муж дорогой открываетcя мне по-новому. Взять хоть этого бабника. Видно же, что они с Вэлем свои в доску. Вероятно, есть ещё кто-тo столь же близкий ему. И если что, я не про баб, а про друзей, соратников, собутыльников, наконец. Получается, что эта сторона жизни Арвэля скрыта для меня. Интересно почему? Только ли по половому признаку?’