Эффект Лотоса
Шрифт:
— Сюда, — говорит детектив.
Он провожает меня по коридору мимо другого копа в маленькую пустую комнату. Здесь хранятся бинты и безвредные медикаменты. В центре стоят металлический стол и два складных стула. Либо здесь отдыхали медсестры, либо детектив сам привез их.
Разница существенная.
— Это вы здесь все обустроили? — спрашиваю я.
Он предлагает мне сесть первой, вымученно улыбаясь.
— Полагаю, у нас схожая работа. Вы привыкли задавать вопросы, но… — он вытаскивает черный блокнот из тайного кармана пиджака, — сегодня этим займусь
Так вот оно как. Я решила, что это его гнездышко, и он ошивается в больнице, рядом с ребенком Кэм, потому что у него нет других зацепок. Я бы сделала то же самое. Преступник приложил усилия, чтобы контролировать свою ярость и не убить ребёнка.
Интересно, здесь ли муж Кэмерон? И не важно, главный он подозреваемый или нет.
Детектив Вейл щелкает ручкой, начиная допрос.
— Мисс Хейл, почему вы с агентом Ноланом приехали в Западный Мельбурн?
Я снимаю сумку с плеча и накидываю ремешок на спинку стула.
— Мы работаем над делом Делани, — отвечаю я просто и честно.
Он не делает заметок.
— Вы с агентом Ноланом сами выбрали это дело или это решают за вас?
Я коротко улыбаюсь.
— Детектив, вы же знаете, что я не вправе обсуждать внутреннюю работу ФБР.
Он ехидно ухмыляется в ответ на мою улыбку.
— Тогда ладно. Можете ли вы сказать мне, вы заметили сходство между убийством Делани и нападением на вас до того, как подписались на это дело? — он тянется к папке и вытаскивает папку из манильской бумаги.
На первой странице значится: «Маркс, Синтия».
Я напрягаюсь. Меня не удивляет, что он заметил сходство. Но меня пугает, что он перешел к этому так быстро. Без всякой преамбулы.
— А вы не из тех, кто любит прелюдию, — говорю я. Я украла эту фразочку у Риса. Он использовал ее в предыдущем деле на полицейском, и тогда это сработало, так же как сейчас.
Детектив Вейл раздраженно вскидывает голову.
— Мне нравится сразу переходить к делу. Повторюсь, время имеет решающее значение, мисс Хейл. Или лучше перестанем ходить вокруг да около, и я буду называть вас мисс Маркс?
— Теперь меня зовут Хейл, детектив. И нет, — говорю я, опираясь локтями о стол. — Я не читала материалы дела.
Это правда.
Он с сомнением смотрит на меня.
— То есть вы говорите, что слепо соглашаетесь на дело, предварительно не узнав всех деталей? — Он качает головой. — Должно быть вы очень доверяете своему напарнику.
— Так и есть. А вы не доверяете своему?
Он прищуривается, а затем говорит:
— Но после вашего прибытия в Западный Мельбурн, когда вы узнали о деталях дела Делани, вы заподозрили, что агент Нолан выбрал его из-за сходства с нападением на вас?
Его вопросы будут становиться все длиннее и детальнее, пока он не получит желаемый ответ.
— Опять же, я доверяю своему напарнику. Если бы он решил сделать такую глупость, то заранее бы обсудил это со мной. Как назвали ребенка?
Это застает его врасплох.
— Что?
— Ребенок Кэмерон. Имя?
Он хмурится.
— Еще не назвали. Муж утверждает, что это она выбрала имя, и
Элтон. Ее мужа звали Элтон. Тот факт, что детектив Вейл называет его «мужем», означает, что Элтон, по меньшей мере, подозреваемый, возможно главный подозреваемый.
— Когда вы провели параллель между делами? — нападает он в ответ.
Примерно в то время, когда увидела мертвую подругу на столе для вскрытия.
— Многие случаи, когда жертве наносят ножевые ранения, кажутся похожими, — говорю я. Он вцепился в меня как собака в кость.
— А вы не находите странным или… случайным, что Кэмерон убили почти тем же способом, что и вас?
Я приподнимаю бровь.
— Почти?
Он прочищает горло.
— Восемь ножевых ранений. Патологоанатом определил, что орудие убийства должно быть такой же ширины, чтобы нанести аналогичные раны. Единственная разница в том, что живот жертвы остался неповрежденным. — Он делает паузу. — Как я подозреваю, вы уже сами это знаете, поскольку сегодня утром разговаривали с медэкспертом.
— Это вопрос, детектив?
— Что вы делали сегодня утром в офисе судебно-медицинской экспертизы, мисс Хейл?
— Агент Нолан и я приехали туда, чтобы задать несколько вопросов доктору Келлеру по делу Делани.
Взгляд его темных глаз задерживается на мне на секунду дольше необходимого, после чего он открывает мое дело.
— Вы можете назвать себя и Кэмерон Ортегу друзьями? — быстро перескакивает он на другую тему.
Я приподнимаю бровь.
— Вы имеете в виду, считала ли я нас друзьями до того, как ее убили?
— Верно.
Я откидываюсь на спинку стула. Мне не нравится, куда он ведет.
— Мы были друзьями по колледжу.
— Судя по телефонным записям, Кэмерон отправила вам текстовое сообщение со своим адресом и подтверждением, что она будет дома.
Им не потребовалось много времени, чтобы это обнаружить.
— А вчера вы были друзьями?
— Мне бы хотелось так думать. После колледжа связи с друзьями ослабевают. Они уезжают, женятся, заводят семью. — На мгновение я замолкаю, а затем продолжаю. — Друг — это тот, кто дает вам полную свободу быть собой.
— Это…? Эмерсон? Ницше?
— Моррисон. Джим [2] .
Это вызывает у него улыбку.
— Зачем вы вчера навещали жертву?
Два медленных вдоха.
— Я знала, что Кэм переехала в Западный Мельбурн, и что она в положении. Мне захотелось встретиться с подругой из колледжа, раз уж оказалась. В городе.
Если они запросят для суда записи с моего телефона или компьютера, то увидят, что я искала профиль Кэм в соцсети.
Он делает пометку.
2
Джим Моррисон — прим. пер. Американский поэт, певец, автор песен, лидер и вокалист группы The Doors. Считается одним из самых харизматичных фронтменов в истории рок — музыки.