Эффект ненависти

Тьюдор Анастасия

– Думаю, тебе уже изложили все подробности, - усмехнулась я, - так зачем заставлять меня второй раз это рассказывать?

– Что ты будешь делать?
– спросила Арина, поудобней устраиваясь на широкой поверхности подоконника. Мариша послала ей предупреждающий взгляд, но та лишь отмахнулась.
– Тебе не кажется, что вы еще раз увидитесь?

– Скажу больше - я очень надеюсь, что больше с ним не встречусь, - хмуро ответила я. Говорить на подобные темы с проницательной Ариной - опасное дело. Она слишком хорошо разбирается в людях.

– Ты точно к нему ничего не чувствуешь?

Так, спокойней, главное глубоко дышать и непринужденно

улыбаться. Я ведь никого не обманываю, говорю чистую правду, ни разу не лукавя.

– Ничего, кроме ненависти. Я ненавижу этого человека всеми фибрами своей души, как бы избито это не звучало. И я буду очень благодарна Господу Богу, если он больше никогда не столкнет меня с этим человеком.

– Ох, звучит, конечно, очень правдиво, вот только ты сама-то в это веришь?
– недоверчиво покачала головой Алина, пристально глядя мне в глаза. Я выдержала ее взгляд и кивнула:

– Да.

– Что-нибудь слышала про эффект заложника?
– непринужденно поинтересовалась Арина. Мариша протестующе на нее шикнула, но получила в ответ только раздраженный взгляд. Девочки явно обсуждали вчера мое приключение. Иметь дело с подготовленным противником... отвратительно.

– Нет. Надеюсь, ты меня просветишь, - протянула я, однако мой голос говорил об обратном. Надеждой там и не пахло.

– Когда человек попадает в заложники к террористам, то вначале испытывает страх, который уступает свое место ненависти. Именно из-за нее возникает очень сильная эмоциональная связь 'террорист-заложник', вследствие чего последний настолько сильно привязывается к своему... ммм... врагу, что ненависть может перерасти в нечто более мягкое. Жалость, например...

– Жалость?
– удивилась Мариша.
– Заложник жалеет террориста?

– Да, как бы странно это не звучало, - кивнула Арина, продолжая буравить меня взглядом.
– Ведь он не просто так стал преступником, что-то его толкнуло? Может, в его жизни произошло что-то такое, что сломало его?

– Бред, - фыркнула я, получив в ответ осуждающий взгляд Мариши. Ее эта лекция явно увлекла.

– Чувства - крепкая веревка, которая связывает людей между собой. И не важно, какие они именно - добрые, злые, нежные, негативные. Главное - их искренность. Ненависть настолько сильно влияет на человека, что может заставить его привязаться к предмету негативного отношения. Она становится постоянным источником силы, так называем толчком. У формулы 'От любви до ненависти - один шаг' есть и обратный путь. Помнишь, что говорила Агнесса, хозяйка того кафе?
– Арина вздохнула и посмотрела в окно, затем, вновь обратилась ко мне.
– Неважно, сколько времени пройдет, прежде чем ненависть перерастет в любовь. Главное, что это рано или поздно произойдет, Соня.

– Все, хорошо, я поняла, - я подняла руки вверх, показывая, что не собираюсь с ней спорить.
– Мне глубоко параллельно на Стаса. Так лучше? Теперь ты не будешь пытаться уличить меня на пылкой любви к этому ублюдку?

– Сонь, послушай...
– начала, было, Арина, но я не дала ей продолжить.

– Этот человек сломал меня, он перевернул всю мою жизнь своим грязным поступком! Да я до сих пор не могу доверять мужчинам! И может, в чем-то он мне и помог, но вот боли причинил очень много.
– Я закрыла лицо руками. Почему-то захотелось заплакать и почему-то мне не удавалось сдержать слезы. Они горьким комком встали в горле и вот-вот грозились вырваться наружу.

Как им объяснить, что все действительно в прошлом? Вся

та нежность, та страсть, та любовь, будь она проклята... Все это сгорело в ледяном огне боли, заполнившим меня до краев, когда ложь Стаса вылезла наружу. Да я несколько недель просыпалась с криком, который эхом разносился по пустой квартире. Я не хотела никого видеть, я не хотела слышать чей-либо голос, мне было страшно... Страшно признаться самой себе, что уже ничего не будет как прежде.

Я умерла. Из жизни навсегда ушла добрая, жизнерадостная Соня, а на ее место пришла обозленная, холодная и равнодушная стерва, которой на всех плевать, которую ничего не волнует, кроме ее интересов. Во всяком случае, поначалу так и было. Да, потом я слегка оживилась, начала смеяться, научилась делать вид, что мне интересно жить, но... я больше никогда не буду прежней. Благодаря Стасу.

– Сонь, - теплые ладони легли на мои плечи, и я уткнулась лицом в грудь Мариши, - не плачь, моя хорошая. Все будет хорошо, правда. Знаешь, если эта зануда опять что-нибудь ляпнет про этот... эффект ненависти, я ее тресну, хочешь?

Я улыбнулась сквозь слезы:

– Правда?

– Правда, правда, - закивала подруга.

– Сонь, прости, - жалобно произнесла Арина, осторожно касаясь моей руки.
– Я, наверное, перегнула палку...

– Ничего, - покачала я головой, украдкой вытирая слезы. Мариша протянула мне салфетку, которую я с благодарностью приняла.
– Порой полезно устраивать себе разрядку.

– Я не хотела тебя расстраивать, милая, - Арина крепко обняла меня, поглаживая по спине.
– Просто я не хочу, чтобы ты обманывала саму себя. Это самое отвратительное свойство человеческого характера, которое причиняет огромную боль. А этот эффект ненависти я не выдумала, честно. Это учеными доказано, как бы смешно не звучало.

– Верю.
– Я отодвинулась от Арины и сердито на нее посмотрела.
– Давай договоримся, что подобные знания ты будешь оставлять при себе, хорошо?

– Ладно, - покорно вздохнула подруга и робко улыбнулась.
– Ты меня простила?

– Я подумаю, - улыбнулась я.

– Все, девочки, хватит грустить, надо думать, что мы наденем на вечеринку, - громко вмешалась в наше примирение Ришка, усаживаясь между нами.
– Сонь, можно, мы у тебя собираться будем?

– Боишься, что родители не выпустят?
– понимающе хмыкнула Арина. Маришу отличала особенность иногда чересчур экстравагантно одеваться, чего ее строгие родители-консерваторы не всегда одобряли.

– Нет, - улыбнулась наша Мариша и хитро блеснула глазами, глядя на меня.
– Просто я вспомнила про одно симпатичненькое черненькое платьице в шкафу Сони. Она ведь не жадная, поделится с любимой подругой, правда?

Я грустно вздохнула и покачала головой:

– Маришечка, солнышко мое, ты неисправима. Мне, конечно, не жалко, бери.

К дверям нашей аудитории подошел преподаватель, и нам пришлось сворачивать свой разговор и топать на пару.

На удивление, учебный день пролетел быстро и плодотворно. Получив приличное количество баллов для рейтинга на семинаре, я даже немного повеселела. Предстоящий поход в клуб меня уже не так пугал, особенно учитывая то, что я умудрилась за несколько минут придумать, в чем пойду. Весело болтая с подругами, мы выскочили на улицу после третей пары и, договорившись встретиться в восемь у меня дома, разбежались по своим делам. Мне еще предстояло заскочить в офис и узнать у Богдана, чем закончился вчерашний вечер.