Эффект ненависти
Шрифт:
В какой-то момент Стас оказался в кресле, а я на его коленях, подставляясь под жаркие поцелуи, скользящие, неуловимые, дразнящие. Я застонала и кошкой выгнулась в его объятьях, когда горячие губы нашли чувствительное местечко за ухом. Мои руки скользнули под его футболку, ногтями я почти неуловимо царапала его спину, живот...
Это было похоже на безумие. Его хриплое дыхание смешивалось в темноте комнаты с моими стонами, делая ситуацию еще более напряженной, подобной оголенному нерву. Между нами только искры не проскакивали.
Я не знаю, сколько это продолжалось,
Немного успокоившись, но все еще слегка дрожа от возбуждения, я открыла глаза. Его футболка валялась на полу, рядом с моей толстовкой. Рубашка была расстегнута на несколько пуговиц, волосы распущенны, губы припухли и наверняка покраснели от поцелуев.
– Почему?
– хрипло спросила я, глядя в стену.
– Я не хотел, извини.
– Чего не хотел?
– отстраненно поинтересовалась я, выскальзывая из его рук и поднимаясь с колен. Подойдя к окну, села на подоконник и уставилась на Стаса. Он медленно поднял наши вещи с пола, отряхнул их и натянул на себя футболку. Затем нервно глянул на меня:
– Я не хотел тебя заставлять.
– Ты хочешь сказать, что это было похоже на принуждение?
– Вспомнив о расстегнутой рубашке, я поспешила застегнуть пуговицы. Стас напряженно следил за каждым моим движением, и в его темных глазах я умудрилась заметить отголосок желания.
– Я не знаю, - ответил он, оторвав взгляд от моей груди и отворачиваясь.
– Но не думаю, что это то, что тебе сейчас нужно. Особенно учитывая последние события.
Именно в этот момент я не выдержала и разрыдалась. Стас тут же оказался возле меня, крепко обнимая и шепча что-то успокаивающее. А я все не могла остановиться, выплескивая всю боль, что накопилась за это время, выражая ее громкими всхлипами и сжатыми кулаками.
– Будь ты проклят, Торохов! Ненавижу тебя, ненавижу, - в исступлении шептала я, обнимая его и прижимаясь к нему.
– Ты не понимаешь, дубина, что я действительно хочу этого? Мне нужно забыть, нужно понять, что я действительно нужна тебе, нужно убедиться, что ты действительно так для меня важен... мне нужно, черт тебя подери! Ненавижу...
Меня подхватили на руки и вынесли с чердака. Лифт оставался на этом этаже, поэтому мы быстро добрались до дверей его квартиры. Поставив меня в прихожей, он быстро закрыл дверь на ключ, не зажигая свет. Затем повернулся ко мне, молча стянул с себя футболку и швырнул ее на пол. Прижал меня к стене, приподнимая и заставляя обхватить его бедра ногами, одной рукой поддерживая под ягодицы, а другой начал медленно расстегивать пуговицы на рубашке. Я не могла ничего сказать от изумления, настолько разительная перемена произошла с ним за эти несколько минут. Ведь только что это был спокойный, рассудительный парень, рассуждающий о морали и психологии, а теперь передо мной стоял страстный, доведенный до предела мужчина.
Рубашка полетела в сторону, причем я приняла в ее снятии активное участие. Поцелуи возобновились, только теперь
Вскоре мы оказались в спальне. Шторы были раздвинуты, и лунный свет заливал все доступное для него пространство, волшебным образом минуя кровать.
Прерывистое дыхание Стаса сводило меня с ума, подстегивая и возбуждая еще сильней. Мои пальцы скользнули на молнию его джинс, по пути расправившись с пуговицей. Он в это время без особого труда стягивал с меня штаны, целуя при этом мою грудь. Его пальцы скользнули на спину и расстегнули застежку бюстгальтера. Тонкие бретели скользнули по плечам, опаляя ставшую слишком чувствительной кожу. Губы Стаса уступили место языку, и я громко застонала, когда на его пути возникла возбужденная до предела вершина груди. Затем пришел черед живота, снова грудь, шея, мочки ушей... Никогда еще мне не было так хорошо, так греховно сладко.
Вскоре на нас совсем не осталось одежды. Мы дышали друг другом, сводя с ума наши тела. Пальцы Стаса нежно касались моих ног, от чего мне становилось трудно дышать. Шепча имя любимого без устали, я целовала его грудь, плечи, лицо. Ладонь игриво кружила по низу живота, изредка задевая возбужденную плоть и вырывая из груди парня громкие стоны.
Когда его пальцы коснулись меня между ног, там, где сейчас сосредотачивалось все мое желание, я всхлипнула от переполнявшего меня возбуждения, вцепилась в его плечи, стремясь оказаться как можно ближе к человеку, которого люблю. Он ласкал неторопливо, умело, сводя окончательно с ума, лишая воли и рассудка.
Я была уже на грани, когда он наконец проник в меня. Обхватив ногами его бедра и двигаясь в такт его движениям, я закрыла глаза, отдаваясь безумному наслаждению, заполняющему каждую клеточку моего тела.
Сумасшествие.
Сладкое, греховное сумасшествие - вот что это было.
Омерзение, успешно поселившееся усилиями Лескова, трусливо сбежало, не осмелившись хоть как-то обнаружить себя. Когда разноцветный фейерверк, теплыми искрами опаливший все внутри меня и превратившийся в легкую эйфорию, недоступную даже самому лучшему наркотику, успокоился, и я смогла реально оценить происходящее, то от душевной сумятицы и боли не осталось и следа.
Стас лежал рядом со мной, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Мне было спокойно и безгранично уютно в его руках, и я была настолько счастлива, что по моим щекам снова потекли слезы.
– Господи, почему ты плачешь?
– тут же всполошился он, приподнимаясь на локтях.
– Я сделал тебе больно?
– Заткнись, - рассмеялась я, толкая его в грудь, от чего он перекатился на спину. Сев сверху и склонившись над его лицом, я закончила: - Не порть момент.
– Ты сумасшедшая.
– Стас потянулся за поцелуем, который тут же и получил.