Эффект Нобеля

Кадацкий Андрей

Сегодня вечером все дороги вели на стадион.

Компактная арена на двадцать тысяч гудела, как пчелиный улей. «Лишнего билетика не будет?» – «Три цены» – «Согласен». На руках с протянутыми билетами захлопнулись наручники. Двое в штатском взяли продавца под руки. «Покупатель» прощупал билет: «Фальшивка, как и ожидалось. В отделение». Билеты разошлись за месяц до матча, перекупщиков брали, не отходя от кассы.

Долговязый форвард Савченко в синей форме несся к воротам, накручивая соперников. Удар! Отчаянный

прыжок вратаря. Го-ол! Футболист сорвал футболку, показалась белая майка с крупными буквами: «Калтыг навсегда!» – табло транслировало местную рекламу.

Вокруг поля суетились голландские техники в попытке улучшить совершенство. Судьи в желтом придирчиво проверяли натяжение сетки. В ожидании команд болельщики пустили «волну».

VIP-ложа переговаривалась на языках Вавилонской башни – общались главы иностранных и отечественных корпораций. С краю пахнуло Островом Свободы – Лугинин раскурил сигару, пробасил:

– Костя, отойди уже! Все загородил.

Телохранитель обернулся. Неизменный костюм, белая рубашка, тугозатянутый галстук. На лице не осталось намека на щеголеватые усы, в глазах светилась жизненная мудрость.

– Михаил Иванович, здесь я не могу обеспечить вашу охрану. Вы – прекрасная мишень, как для снайпера, так и для фанатика.

– Значит, сядь и успокойся.

– Может, все-таки уйдем? Матч транслируют по местному каналу.

– Вот еще! Моя команда играет важнейший матч сезона, а я… по телевизору? Садись уже! Не маячь. Если что, виноват я.

– Слабое утешение, – заключил Константин Петрович, но присел.

– Михал Иваныч, Михал Иваныч. – Через парапет перегнулась журналистка Вера Гольц, сбежавшая из ложи прессы.

Досочная конституция, вороная грива, греческий нос. Черные глаза блестели азартом, из-под прозрачной майки проглядывали сливы грудей.

Охранник подскочил, закрыл «клиента».

– Не прячьтесь за телохранителем! Я вас вижу! – кричала журналистка.

– Вера. – Лугинин разочарованно пыхнул дымом. – Я скоро не рискну из дома выходить.

– Я б на вашем месте тоже не рисковала, либо киллеры пристрелят, либо я допеку!

– Уж лучше киллеры.

Гул толпы заглушил бурчание – команды появились из подтрибунного помещения.

– Но одну проблему можно решить, – перекричала стадион Гольц. – Всего одно интервью, и я от вас отстану!

Миллиардер демонстративно отвернулся. Подошел мэр города с почти одноименной фамилией – Калтыгин. Хитрый прищур карих глаз, стариковский бобрик полуседых волос, вечно-серый пиджак.

Охранник преградил путь.

– Константин Петрович, – удивился градоначальник, – вы уже и меня не узнаете?

– Ну что вы, Василий Святославович, – телохранитель прошелся по пиджаку мэра, будто стряхивая пылинки. Пожал руку, как бы невзначай проверяя рукава.

Калтыгин присел рядом с Лугининым, хохотнул:

– Дал бы ты ей, она б и отстала!

Олигарх нахмурился.

– И народ хочет знать.

– Да брось ты, Василий Святославович, кому интересен скучный старикан? А если еще и при деньгах… только людей раздражать.

– Михал Иваныч, ты к себе несправедлив, тебя все любят.

Лугинин скривился.

– За исключением отъявленных отморозков и врагов.

– Вот и занимайся врагами, а я давно отошел от дел.

– Но без тебя наш городок остался бы деревней.

– Может быть, но теперь это твоя забота. Обращайся, только если сильно припечет. И думай, как выиграть декабрьские выборы.

– Ты знаешь, я за кресло не держусь – как народ решит, так и будет.

– Михал Иваныч, – подала голос Вера, – лучше соглашайтесь, пока матч не начался.

– Видишь, как любят. – Лугинин помрачнел еще больше. – Футбол не дают посмотреть.

– Работа у нее такая. Она с тебя не слезет.

– И как назло, когда играет наша команда, «Спартак» приехал… – Михаил Иванович пыхнул сигарой. – Охрану на нее натравить, что ли?

– Ага, и напишут – Лугинин зажимает прессу. А насчет команды, думаешь, у нас есть шансы?

– Не в этот раз. Может, в следующем году. Нужно основательно укрепиться, а то я толком не занимался. Пора выигрывать зону, выходить в ФНЛ, а там и в премьерку.

Соперники закончили разминку, построились перед главным выходом. Грянул гимн Российской Федерации. Стадион поднялся, запел тысячеголосым хором. С последними аккордами игроки запрыгали, доразмялись, потянулись к центральному кругу.

– Михал Иваныч, хотите пари? – наседала журналистка. – Выиграете – навсегда от вас отстану!

Лугинин повернулся к Вере:

– На что спорим?

– На эту игру! Выбирайте, вы за кого?

– «Спартак» явно сильнее.

– Тогда, если победит «Калтыг» вы даете мне интервью, договорились?

– А если нет, вы отстанете от меня навсегда?

– По рукам! – Вера перегнулась сильнее, но без надежды дотянуться.

– Или, – поспешно прибавил миллиардер, – если в основное время будет ничья.

– Хорошо. Василий Святославович, вы – свидетель!

Два против одного – хороший расклад. Лугинин скрыл улыбку «гаваной».

Раздался стартовый свисток. Футболисты задвигались по полю. Фанаты загалдели кричалками.

– У меня тоже к тебе дельце. – Калтыгин хитро прищурился.

– Вы сговорились, что ли?! Чувствую, футбол сегодня не увижу.

– Можем в перерыве переговорить… или после матча.

– Ладно, валяй. Не отстанешь ведь. Хуже Веры!

– Ты знаешь, город живет припеваючи. Львиная доля доходов, конечно, уходит уровнями выше, но и городу кое-что остается…