Эффект Тёрнера
Шрифт:
Саймон наверное полчаса возится с компьютером, пока я пытаюсь восстановить ритм своей сердечной мышцы.
— Есть, эти идиоты не почистили всё, как надо, — его слова воодушевляют меня, сейчас мы узнаем, кто отправил это гадкое видео. Секс, конечно, был ого-го, а вот тот, кто заснял его — настоящий ублюдок!
Я подхожу к компьютеру и внимательно смотрю за действиями парня.
— Итак, воскресенье, мотаем на заседание клуба, — бормочет Стелс, клацая по клавиатуре длинными пальцами.
— С какого компьютера отправили видео? — хочу понять, куда смотреть, мне ведь интересно это
— За этим, — он указывает на крайнее рабочее место в кабинете информатики.
Кадры видеозаписи мелькают в перемотке, пока за нужным компьютером не оказывается Мэйсон Вилльямс. Чёрт, а вот и наш урод!
— Ублюдок! — вскрикивает Стелс, останавливая перемотку, теперь запись воспроизводится в нормальной скорости. Из-за огромной головы Мэйсона не видно монитора, у меня перехватывает дыхание.
— Вот урод! Насколько нужно ненавидеть Майкла, чтобы сделать такое? — во мне говорит злость, меня трясёт от увиденного, я не думала, что когда-нибудь узнаю правду, и меня накрыло, мне хочется что-то сделать, что-то гадкое и, возможно, непростительное, я сама на себя не похожа.
— Я проломлю ему голову бейсбольной битой, — рычит Саймон.
— Тише, успокойся, — я кладу руку на его ладонь на мышке, чтобы успокоить, несмотря на то, что готова вложить биту ему прямо в руки.
— Стой, смотри, — на записи Мэйсон встает из-за компьютера, и через несколько секунд на том же месте оказывается Бобби Тёрнер.
— Ты помнишь точное время отправки сообщения? — дрожащим голосом спрашивает Стелс.
— Нет, — пол под моими ногами куда-то исчезает, и мне кажется, что сейчас я провалюсь в пропасть.
— И я не помню, — неутешительно произносит друг.
В тишине коридора доносятся шаги, мы смотрим друг на друга испуганными глазами. Саймон переводит компьютер в спящий режим и тащит меня за стеллажи. Моё сердце пропускает удар, когда я слышу скрип открывающейся двери. Довольно громкие шаги раздаются в тихом помещении, меня колбасит. Стелс обнимает меня, будто защищая от возможного удара со спины. Через несколько секунд дверь закрывается, но мы не спешим выбраться из убежища, мне дико страшно.
— В этот раз тебя никто не тронет, обещаю, — шепчет парень, не отпуская меня из своих объятий. По моей щеке почему-то скатывается слеза.
— Ну, и где эта парочка? — еле слышится незнакомый голос в коридоре. Я нервно заглатываю слюну, понимая, что приходил не охранник, это кто-то следовал за нами и он был не один, судя по шагам их было двое. Неужели ничего не кончилось, и мы всё ещё в опасности. Во мне просыпается маленькая девочка, готовая рыдать от страха и звать на помощь маму. Я делаю неимоверное усилие, чтобы не разрыдаться. Ну же, Сара, ты сильная, только давай без истерик!
***
Я не помню, как мы вышли из комнаты охраны и вернулись на стадион. Не помню, как Саймон вернулся на скамейку запасных, а я за своё место на трибунах. Всё промелькнуло перед глазами как в страшном сне, я не проронила ни слова по дороге назад. Счёт, с которым проигрывала наша команда, мне был не интересен, я впала в состояние шока, при котором всё происходящее вокруг мне стало полностью безразличным.
— Рад видеть вас всех, спасибо
Трибуны умолкают, тихие перешептывания слышны со стороны. Смотрю на Саймона, и моё сердце разрывается на части, как я его сейчас понимаю.
Директор подскакивает к Стелсу и пытается отобрать микрофон, но тот ловко отходит в сторону, он не договорил и должен закончить свою речь, какой бы неприятной она была для окружающих.
— Нет, я не договорил. Простите, но микрофон я вам не отдам, директор, — он усмехается, — Ау! Где ты прячешься? — Саймон оглядывает трибуну в надежде, что кто-нибудь отзовётся, но это невозможно, и он это понимает, — Ты можешь прятаться сколько угодно, но я знаю, что ты тряпка и трус, — мой друг снова замолкает, переводя дыхание, наполненное яростью и отчаянием, — Что мы тебе сделали такого, что ты практически сломал наши спортивные карьеры? А может ты не понимаешь, что для меня или для Сары значит не высиживать на трибунах, а быть на поле или у снаряда? Быть с командой, даже если она проигрывает….
— Мистер Стелс, прекратите, я всё понимаю, но вы должны назвать имя… — злобно рычит директор, напоминая Стелсу его сегодняшнюю роль.
— Саймон, — я слышу голос Майкла, он не злится, он понимает его.
— Лучшим игроком назван Райан…. — после недолгой паузы он произносит имя друга, который явно сегодня старался, в том числе и ради него. — Держи, дружище…
Стелс вручает трофей Райану и обнимает его, а затем быстрым шагом уходит прочь. Аплодисменты с запозданием накрывают стадион.
Мои ноги уже через секунду несут меня в сторону ушедшего друга, я не могу его оставить наедине с самим собой. Мало ли он возьмёт биту и последует за Мэйсоном или Бобби.
По пути в школу меня догоняет Майкл. Он хватает мою руку и с пониманием смотрит мне в глаза, не произнося ни слова.
— Сегодня Саймон приходил к тренеру… — начал Майкл, видимо пытаясь объяснить поступок парня. — Он больше не сможет играть в футбол, врачи ему запретили, — новость пронзает меня острым мечом, как же это несправедливо. Я не могу вынести этого, мне хочется плакать, не могу представить себе, что Саймон чувствует сейчас. Я бы сошла с ума, если бы мне вынесли такой приговор врачи.
Следующие несколько минут мы идём в тишине, Тёрнер явно знает, куда убежал его друг, а у меня посреди горла встал исполинских размеров ком.
Мы проходим по длинным коридорам и входим в спортивный зал. Посреди помещения лежат маты, а на них Стелс.
— Неплохая речь… — заявляет Майкл.
— В моей голове она звучала гораздо лучше, — усмехается парень.
— Что ты тут делаешь? — пытаюсь понять, почему он именно тут, он для меня одна сплошная загадка.
— Разглядываю потолок, присоединяйтесь! — похлопывая рукой по мату, говорит он.