Егерь Императрицы. Батальон, к бою!

Сознание немолодого, много чего уже повидавшего на своем веку владыки Блистательной Порты Его султанского Величества Абдул-Хамида I будоражили тревожные мысли и видения. Он все никак не мог уснуть, и было от чего. Неутомимо и постоянно плели сеть своих интриг члены Высокого Дивана и многочисленные придворные. Иностранные послы вели свои тайные и грязные игры, опутывая словно бы невидимыми нитями паутины всех тех, кто только имел доступ к повелителю. В казармах Стамбула и в крепостях огромной страны сердито ворчали янычары. Султанская гвардия вот уже более полугода не получала своего жалованья, ибо в имперской

казне на это сейчас банально не было денег. А также были многочисленные соседи, и каждый из них желал что-нибудь получить для себя от слабеющей державы или же пытался использовать ее в своих личных целях. И самый опасный из соседей был к северу. Там, за этим беспокойным Черным морем, была Русь, или, как она сейчас называлась, Российская империя.

Тяжелые думы об этом страшном соседе заставили тихого и богобоязненного султана нервничать. В сознании всплыло страшное предсказание, данное пророком Муста-Эддином владыке османов более двух веков назад: «Ты победишь всех своих неприятелей, никакой народ тебе и царству твоему не будет страшен, и никто не одержит победы над тобою, но только дотоле, пока ты будешь сохранять мирные отношения с народом, живущим от полуночи к востоку. Народ этот силен и славен, и имя его будет греметь по всему свету, и все ему будут покоряться. От сего-то великого народа и падет держава наследия твоего. Такова воля Всевышнего!»

И что толку было отправлять его на корм рыбам, когда он уже произнес свои страшные слова? Да и он ли один? Много, очень много подобных этому предсказаний уже было сказано ранее, а некоторые из них так даже и вовсе выбили на камне, как на том же надгробии святого императора христиан Константина Великого.

– О Всевышний, неужели этот страшный час приближается?! – содрогнулся владыка. – За что мне такая тяжелая ноша?!

Взойдя на престол в год поражения в тяжелейшей войне с русскими, беды и трудности преследовали Абдул-Хамида все годы его правления. Он с горечью вспоминал, как совсем недавно коварная, расчетливая и такая наглая Екатерина попросту отобрала у Османской империи Крымское ханство, которое долгие века было ей верным вассалом и таким удобным плацдармом для натиска на северные земли. А сколько крепких рабов, красивых наложниц, зерна и всякого богатого товара вывозилось оттуда в Стамбул! Но два года назад русские провернули все так, что это ничтожество – последний хан Шахин Герай – был попросту вынужден отречься от престола и передать им свои владения! А сейчас подданные султана извергают проклятия, пылая праведным гневом! Они призывают наказать, покарать дерзких неверных и требуют вернуть Крымский полуостров обратно в пределы своих владений.

Но, увы, империя пока не готова к новой войне с северным народом. Сейчас ей нужно было решить все свои внутренние проблемы, провести большие реформы и подготовиться к новым сражениям. Недавнее восстание в Сирии и Морее [1] уже было жестоко подавлено, а все тамошние бунтовщики понесли заслуженное наказание. Само же население устрашено.

Хан умиротворенно вздохнул. Пройдет еще немного времени, его империя укрепится, и он наконец сможет начать победоносную войну против северных славян. Русские непременно вернут все обратно османам, и потом опять забьются в глубину своих дремучих и холодных лесов. А западные друзья помогут султану и его славному войску в этом святом и важном деле. Порта укрепляется, она собирает все силы для своего решительного и стремительного броска. Из Европы сейчас идет много денег и оружия, много военных инструкторов и очень грамотных инженеров в виде помощи. Русским ни за что не устоять! И самый первый, главный удар его победоносные армии нанесут туда, куда и указывают все мудрые советники, любезно предоставленные ему верным другом Людовиком XVI.

Туда, на Днепр, к этому ничтожному поселению под названием Херсон, где славяне сейчас пытаются строить свои жалкие кораблики. Вот туда и устремятся славные османские воины. Потом они высадят в Крыму свой десант, поднимут татар на священную войну и вырежут там всех русских! Но перед этим им предстоит взять Кил-бурун, небольшую крепость неверных, когда-то принадлежавшую самим туркам. А еще будет нужно, перешагнув через реку Буг, ударить на север и на восток от Очакова. Русским уж точно не устоять от таких сокрушительных ударов. Их просто сметут его многочисленные славные войска. И тогда эта Екатерина, эта наглая немка на русском престоле, униженно ползая по земле, еще будет целовать его сапоги, умоляя оставить ей жизнь. А он подумает, стоит ли…

Султан улыбнулся, глубоко вздохнул, его веки дрогнули, и он наконец-то заснул.

– Поднажмем, Федотушка, вона какие тучи к нам с северной стороны идут! – батюшка кивнул на нависшую над лесом черноту. – Ежели мы сейчас копна в стог плотно не уложим да коли не свяжем накрепко все боковые хлысты со стожаром [2] , так ведь худо будет, все враз разметает и потом замочит.

Вся большая крестьянская семья Кирилловых, потея в нависшей над полем предгрозовой духоте, дружно работала граблями и вилами, спасая урожай. «Бах! Бах! Бах!» – издали ударили частые громовые раскаты.

– Ох, тревожно мне, Федотка, ведь не успеем мы этот стог нонче уложить! – крикнул старший брательник Иван, с натугой закидывая деревянными вилами наверх очередную копну. – Ох, тревожно!

– Подъем! Подъем! Тревога! В ружье! – громкий крик капрала вырвал сознание Федота из омута сна.

– Быстрее шевелимся, Тишка, ты чего тут, как вша мелкая, возишься?! – и, придерживая левой рукой масляную лампу, он свободной правой треснул молодого егеря по хребту промеж лопаток.

– А рука-то у Герасима Матвеевича ого-го-о! Крепка! Вона, дружок Тиша аж спину зачесал и опять схлопотал, но уже теперь по шее.

Федот засуетился, застегивая пуговицы доломана. Половина солдат их отделения, одетые и с ружьями в руках, уже выскакивали за дверь хаты на улицу. Ну что поделать, все они были матерыми и опытными егерями-волкодавами. На картузах у многих заслуженные волчьи хвосты сбоку свисают. У них каждое движение было отточено долгими годами службы.

Все, вот уже и ремень большого поясного патронташа накрепко затянут, картуз на голове, а фузея в руке. Теперь подсумки на плечи – и бежать быстрее наружу, туда, откуда несется ритм тревожной барабанной дроби.

Федотка, проскакивая боком мимо грозного капрала, ударил прикладом фузеи о большую лавку и тут же словил подзатыльник от командира.

– Растяпа! – рыкнул ему вслед ветеран. – А ежели ты замком ружжо свое треснешь, так что из пистоля в белый свет потом будешь пулять?!

«Ох и крепка длань у Матвеевича! – думал солдатик, вылетая за порог. – Прямо как у батюшки в родной деревне!»

По улице бежала вереница солдат с ружьями в руках.

– Чего там? Никак турка к нам через реку полезла? Неужто началось ужо, братцы? – слышались тревожные возгласы в ночи.

– Да не-ет! Похоже, опять учебную бьют, – отвечали им тут же. – Я сам их благородие видел, когда они из своего дома выбегали. Так они совсем спокойные были, даже, извиняйте, зевать изволили. Да точно вам говорю: учебная эта тревога!

Выскочив из боковых улочек к главному форту, толпа попадала прямо на огромный плац, состоящий из утрамбованной до состояния камня земли. Здесь уже образовался длинный общий строй, в котором вырисовывалось несколько отдельных коробок. Перед одной из них прохаживался старший сержант Сорокин Емельян Архипович.