Егерь императрицы. Глазомер! Быстрота! Натиск!
Шрифт:
«Ба-ах!» – рявкнул тромбон, осыпая кусты россыпью крупной дроби.
– Плуто-онг, вперед к ретраншементу! Заходим справа от деревни! – выкрикнул что есть мочи Лужин и, резко выдохнув, побежал наискось, вверх по склону.
С причаливших судов на берег в это время начали выскакивать остатки дозорной полуроты и звено отборных стрелков, а вслед за ними побежали растянутые цепочки егерей из Первой роты.
– Быстрее, быстрее, братцы! – торопили унтера солдат. – Слышите? Там уже пластуны в рукопашную с туркой режутся!
– Ура-а! – цепь стрелков с громким кличем побежала вперед. «Бум! Бум! Бум!» – время от времени хлопали их ружья.
«Ба-ам!» – ударила пушка с укреплений, и ядро со свистом пронеслось над головами. Вверху, на фоне темнеющего берегового склона, начали сверкать огоньки. Турецкая пехота оправилась от первого испуга и начала отстреливаться из ружей.
Алексей шел во второй волне атакующих. Шлеп! В двух саженях от кончебаса раздался громкий всплеск, и несколько капель упали ему на щеку.
– Ядро вдарило! Ох як турки всполошились! – стоящий у носового единорога крепкий запорожец стряхнул с лысины воду.
– Станичники, дайте поверху из орудия, – попросил Егоров. – Пускай хоть немного боятся и отвлекутся от стрелков!
– Зараз, зараз, пан охфицер, – кивнул казак и подшагнул к двум своим канонирам. – Картечью не можно стреляти, своих же побьем. А ось ядром вдаримо.
Единорог гулко рявкнул, посылая чугунный шар вперед, а орудийная прислуга уже банила его ствол.
– Осторонься! – и мимо Алексея протиснулись двое с порохом и новым ядром.
«Бам!» – и орудие ударило второй раз.
– Високо! Не можемо стріляти! – крикнул казак, указывая на наплывающий береговой склон.
– Ну, теперь мы уже и сами! – крикнул Лешка. – Благодарю вас, казаки! Людей поскорее сюда переправляйте! – и самым первым выскочил на песок.
– Скобелев, дели роту пополам, – крикнул он поручику, – заходите на ретраншемент с флангов и с тыла! Олег Николаевич, твоя Третья идет во фронт и поддерживает залегшую роту Хлебникова. Третью волну дожидаться нам некогда, если мы сейчас здесь затянем, то народу на берегу тьма ляжет. За мной, братцы! В атаку! Ура!
– Ура-а! – грянули две сотни глоток, подбегая к залегшей Первой роте.
Из трех кончебасов батальонные канониры с матюгами вручную выгружали на берег фальконеты. Вот одна, вторая, третья пушечка встали на свои колеса и потом покатили вперед. А с ретраншемента все били и били вниз ружья турок.
«Бам!» – ударила османская пушка, и рой картечи со свистом полетел вниз.
– Лекаря, лекаря! – закричали сразу несколько голосов.
«Бам! Бам! Бам!» – били в ответ с реки орудия кончебасов.
«Бам! Бам!» – звонко ударили и два первых выкаченных вперед фальконета. Как бы ни был мал их калибр, однако вой картечи заставлял турок нервничать и сбивать свой прицел. Да и продолжал все еще сказываться фактор неожиданности ночной атаки.
– Ура! – донесся клич с обеих боковых сторон холма.
– Братцы, вторая рота с пластунами вышла неприятелю во фланги! – крикнул Егоров. – В атаку, егеря! Самое время турка со всех сторон бить! За мной, волкодавы! Ура! – и бросился вверх по склону.
– Ура-а! – поднимаясь с земли, две роты егерей с ружьями наперевес ринулись вслед за командиром батальона.
В сотне шагов впереди сверкали всполохи ружейных и пушечных выстрелов. Казалось бы, каждый ствол сверху смотрит тебе прямо в сердце, прямо в твою мятущуюся душу. Вокруг так и свистел свинец. «Вниз! Скорее вниз! Вжаться целиком в эту спасительную землю!» – кричало все человеческое естество. «Нельзя! Только вперед! Ляжешь, и все за тобой вниз попадают, – отвечал ему разум. – Турки опомнятся и тогда весь берег перепашут картечью! Впере-ед!»
Он уже различал силуэты людей, стоящих у корзин, наполненных землей и камнями. Вот двое пригнулись и медленно сдвинули что-то тяжелое с места. Пушка! Алексей упал на одно колено и, прицелившись, выжал спусковой курок штуцера. «Бам!» – ослепительно сверкнуло пламя, приклад ударил в плечо, и цель заслонило облачко от сгоревшего пороха.
«Бам! Бам!» – рядом отрывисто хлопнули два выстрела.
– Ваше высокоблагородие, добили мы с Велько канониров, – крикнул Афанасьев. – Пушек напротив нас нет, только лишь сбоку они палят!
– Вперед, Василь, гренады готовь! – крикнул Алексей. – У тебя с ременной хорошо метать получается. Давай, земляк, забрасывай их, пока они не опомнились!
Одна, вторая праща с зацепленной за ушко гренадой улетели вперед за бруствер. Грохнули два взрыва, и егеря опять ринулись вверх по склону. «Хресь!» – не задерживаясь, Алексей влупил прикладом по голове выпрыгнувшего из земляного хода турка и, не останавливаясь, бросился дальше. А в траншеи уже запрыгивали солдаты в зеленых мундирах. На самой вершине холма из амбразур небольшой саманной крепостицы били ружья. Молоденький, без волчьего хвоста на каске егерь чуть слышно ойкнул и повалился рядом с подполковником на землю. Резко пригнувшись и упав на живот, Лешка перекатился и потом, привстав на четвереньках, перебежал под стены фортеции. Рядом, тяжело дыша, переводил дыхание Афанасьев.
– Что, Рыжий, целый пока, не попортили твою шкуру? – оскалился Лешка и рванул карман гренадной сумки.
– Ага, у меня шкура и так вся порченая, – хохотнул тот. – А так-то я целый, вашвысокблагородие! Только вот пустой совсем, у меня окромя пистолей все разряжено.
– Искру выбей! – Алексей протянул ему обе вынутые из сумки гренады. – Да шустрее шевелись, Васька! Ну чего ты телишься?!
– Сейчас, сейчас, я мигом, вашвысокблагородие, – судорожно закивал тот и защелкал курком своего разряженного штуцера.