Егерь: назад в СССР
Шрифт:
Я протянул ему ладони. Он глянул на мои сбитые костяшки.
— Хорошо ты его приложил. А ведь Колька — парень крепкий. Ты занимался чем?
— Да нет.
Я помотал головой.
— Во дворе приходилось за себя постоять.
— Понятно. В армии кем служил?
От внезапного вопроса у меня перехватило дыхание.
— Водителем на тягаче, — неожиданно для себя ответил я. — Танки возили.
— Во как! — удивился Павел. — Значит, за баранкой сидел?
— Ну, да.
В дверь заглянул
— Андрей Иваныч! Тебя к телефону! Из Ленинграда звонят.
Я торопливо прошёл в кабинет председателя и взял трубку.
— Алло?
— Синицын?
Голос звучал, как будто издалека.
— Да. Кто это?
— Тимофеев из отдела охоты! Ждите завтра гостей, товарищ Синицын! Приедем к вам поохотиться на кабана. Заодно посмотрим, как вы устроились. Подъедем вечером, часов в семь.
— Товарищ Тимофеев, но я только позавчера приступил к работе!
— Ничего, товарищ Синицын! Я ваш участок знаю. Да и товарищи не в первый раз к вам едут. До завтра! Всё, отбой.
В трубке послышались короткие гудки. Я повесил её на рычаги и вернулся к охотникам.
— Товарищи! В субботу на сенокосе вам придётся обойтись без меня. Но уверен, что вы и сами справитесь. Ко мне завтра вечером приезжает руководство из Ленинграда. Заодно поговорю с ними на счёт лицензий.
— Ну, всё! Топи баню, егерь! — раздался чей-то насмешливый голос. — Да беги в магазин за водкой!
— Опять всех ворон в деревне распугают, — пошутил другой.
— Вы сено не упустите, — сказал я. — А с баней я разберусь.
— С лицензиями реши, Андрей Иваныч — и хорошо будет, — примирительно сказал пожилой охотник. — Мяса всем хочется.
Глава 7
— Фёдор Игнатьевич, у прежнего егеря были собаки? — спросил я председателя сельсовета.
Фёдор Игнатьевич докурил «Беломорину», аккуратно затушил её о подошву сапога.
— Тут такое дело, Андрей Иваныч. Как Ильич помер — наши мужики собак разобрали. У него хорошие псы были. Две лайки и гончая. Ну, ты же понимаешь, что без хозяина-то они бы не выжили.
— Да я понимаю, Фёдор Игнатьевич. Я почему спрашиваю — завтра начальство на охоту приедет. Если придётся подранка добирать — то собаки нужны. Не подскажете, к кому обратиться?
— Так, может, начальство со своими собачками приедет, — резонно возразил председатель.
— А если нет?
— Тогда вот с Валерой Михайловым поговори.
Фёдор Ильич показал на высокого широкоплечего охотника лет тридцати с небольшим. Его чёрные прямые волосы были закинуты на пробор. На твёрдом подбородке пробивалась щетина — почему-то рыжая.
— Валерий Владиславович! Можно тебя на минутку? — подозвал председатель охотника.
Я объяснил ему, в чём проблема.
— Надо будет — поможем, — коротко ответил охотник. — Собаки у меня хорошие, по зверю притравлены.
Держался он свободно и говорил твёрдо, спокойно.
Я не стал уточнять, когда и как он притравливал собак. Решил сначала приглядеться к мужику.
В глубине души я понимал, что браконьерство бывает разное. Одно дело — убить утку с утятами, или беременную лосиху. Или перегородить водоём сетями, в которых гибнет рыба, и хапать от жадности, как не в себя.
И другое дело — пойти в лес в сезон и добыть мяса на еду. В том числе, и потому, что в магазине его нет.
Но делиться этим пониманием с охотниками я не спешил. Иначе не успеешь оглянуться — сядут на шею и будут давить на жалость и понимание.
— Спасибо! — сказал я и пожал руку Валерию. — Где вас искать, если что?
Он объяснил, как проехать к его дому.
Вечером разразилась гроза. На улице потемнело, порывы холодного ветра понесли по улице листья и птичьи перья. Небо затянули обложные тучи. На северо-западе сверкали молнии, и лениво ворчал гром.
Первые крупные капли упали на сухой песок, оставляя в нём маленькие круглые кратеры-воронки. Затем дождь усилился. Ослепительная молния располосовала небо до самой земли. Гром ударил так, что заложило уши. И с небес полил ливень.
Я растопил печь и поставил вариться картошку в большой алюминиевой кастрюле. Сел поближе к окну и, не зажигая света, принялся крошить на старой изрезанной доске редис и зелёный лук для салата.
Пригоршни дождевых капель, словно заряды крупной дроби, разбивались о стекло и стекали по нему струйками.
Острый луковый запах заставлял ноздри расширяться от предвкушения. Бело-розовые ломтики редиса сыпались в миску, а в холодильнике дожидалась своей очереди пол-литровая банка густой домашней сметаны.
Всем этим богатством я был обязан Лиде — продавщице из магазина. Когда я, как мы и договаривались, подошёл к самому закрытию, она заперла дверь изнутри на длинный железный крюк. Выставила на прилавок сетку крупной прошлогодней картошки, ведёрко крупной продолговатой редиски, огромный пучок зелёного лука и банку сметаны. Рядом положила вязанку репчатого лука и две буханки хлеба.
— Убирай в рюкзак, — тихо сказала она, не глядя на меня.
Я развязал тесёмки. Высыпал в рюкзак овощи. Лук и хлеб положил сверху.
— Сколько с меня?
Вышло шесть рублей с мелочью.
— Откуда всё это? — спросил я.
Лида пожала худенькими плечами.
— Люди принесли. Наши пьяницы за бутылку чего только не принесут. Только не говори никому. Меня бабы и так поедом едят, что мужикам водку продаю. Будто они без меня не найдут, где взять.
— Спасибо! — сказал я.