Эгмонт (Перевод Ю Верховского)

фон Гёте Иоганн Вольфганг

Бракенбург входит.

К л е р х е н. Ну что там такое?

Б р а к е н б у р г. Ничего в точности неизвестно. Во Фландрии будто вспыхнуло восстание. Правительница должна озаботиться, а то оно может и сюда докатиться. Замок набит войсками, толпы горожан у ворот, и народ гудит на улицах. А мне нужно поскорее к старику отцу. (Собирается уйти.)

К л е р х е н. Увидим ли вас завтра? А я хочу немножко приодеться: к нам придет дядюшка, а у меня довольно неряшливый вид. Помогите мне немного, матушка. Захватите вашу книгу, Бракенбург, и принесите мне еще какую-нибудь такую же повесть.

М а т ь. До свидания.

Б р а к е н б у р г (протягивает руку). Позвольте руку!

К л е р х е н (не подавая руки). Когда вернетесь.

Мать и дочь уходят.

Б р а к е н б у р г (один).

Я заранее решил, что в самом деле уйду, а когда она это так и поняла и дала мне уйти, я готов был прийти в бешенство. Злосчастный! И тебя не тревожит жребий твоей родины? Разрастающееся возмущение? И тебе все равно: соотечественник или испанец, и кто правит, и кто прав? Не такой ведь я был мальчишкой-школьником! Когда задавали там сочинение: "Речь Брута о свободе как образец ораторского искусства", - тут ведь Фриц постоянно оказывался первым, и учитель говорил: "Вот если б только это было изложено поправильней, не спотыкалось бы все так - одно об другое!" Тогда все это кипело и поднимало. Теперь я вот эдак влачусь унизительно в глазах этой девушки. Неужто не могу я уйти от нее? Неужто не может она полюбить меня? Ох! Нет! Она... она... быть не может, чтобы она в самом деле совсем оттолкнула меня! Не только совсем - хотя бы в половину! Хотя бы сколько-нибудь! Больше я этого не стерплю! Неужели правду сказал мне намедни на ухо приятель? Будто бы она по ночам тайком впускает к себе какого-то мужчину, а меня между тем постоянно перед вечером целомудренно выпроваживает из дому? Нет, это неправда, это постыдная ложь и клевета! Клерхен столько же невинна, сколько я несчастен. Она меня выбросила, она выгнала меня из своего сердца! И я осужден так жить дальше? Не стерплю, не стерплю этого! Вот-вот родину мою начнет бурно колебать внутренний раздор, а я, бессильный, умираю под шум этого смятения! Не стерплю, не вынесу этого! Когда дребезжит труба, гремит выстрел - дрожью пронизывает меня до мозга костей. Нет, это не бодрит меня, не стремит меня тоже ринуться вместе с другими в борьбу, рисковать собою! Злополучная, постыдная участь! Тем лучше. Один конец. На днях я бросился в воду, стал тонуть, а все-таки боязливая природа взяла верх: я почувствовал, что могу плыть, и спасся против волн. Эх, позабыть бы мне время, когда она любила меня - казалось, что любила! Зачем овладело мною всецело это счастье? Зачем надежды эти пожрали во мне все сладостное желание жить и только издали каким-то раем манили меня? А первый тот поцелуй! Тот единственный! Здесь (кладет руку на стол), здесь были мы одни. Всегда была она добра и дружелюбна ко мне... тут стала нежной она... Она на меня взглянула - и все кругом пошло, и я почувствовал ее губы на своих губах. И... и теперь? Умри, несчастный! Что медлишь?! (Достает из кармана пузырек.) Не напрасно же украл я тебя у брата из его ящичка с целительными снадобьями, спасительный яд! Ты поглотишь сразу эту тоску мою, эту дурноту, этот смертный пот - и освободишь меня.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ

ПЛОЩАДЬ В БРЮССЕЛЕ

Еттер и плотник идут вместе.

П л о т н и к. Разве я этого не предсказывал? Уже восемь дней тому, как на сходке цеха я говорил, что тут крутая каша может завариться.

Е т т е р. А неужели правда, что они во Фландрии церкви разграбили?

П л о т н и к. Полностью и церкви и часовни загубили. Одни голые стены оставили. Форменный сброд! И ведь это портит все наше хорошее дело. С самого начала ведь был уговор: в порядке и с твердостью заявить правительнице свои права. На том нам и следовало стоять. А теперь поговори-ка да соберись - ан выйдет, что мы с бунтовщиками заодно.

Е т т е р. Да, всякий сначала думает: "Что тебе свой нос вперед совать? Ведь от него близко и до шеи".

П л о т н и к. Боюсь я, как шум-то пойдет по голытьбе да по черному народу; ему терять-то ведь нечего! Им это всего только предлог, на который и мы опереться можем, а стране от того прямая погибель.

Подходит Зуст.

З у с т. Здравствуйте, господа. Какие новости? Правда ли, будто иконоборцы устремляются прямо сюда?

П л о т н и к. Здесь они ничего тронуть не посмеют.

З у с т. Заходил ко мне солдат купить табаку, я все у него выспросил. Правительница, хоть и остается достойной, мудрой женщиной, на этот раз потеряла голову. Должно быть, уж очень плохо дело, коли она без всякого стеснения прячется за своей охраной. В замке сильный гарнизон. Полагают даже, что она хочет бежать вон из города.

П л о т н и к. Ей от нас не уйти! Присутствие ее защищает нас, и мы хотим доставить ей больше безопасности, чем ее подстриженные франты. И если она возьмет да закрепит за нами права наши да вольности, мы готовы ее на руках носить.

Подходит мыловар.

М ы л о в а р. Плохо дело! Дрянь дело! Беспокойно будет и скверно кончится. Остерегайтесь, сидите смирно, а то и вас за бунтовщиков примут.

З у с т. Видно, к нам из Греции семеро мудрецов являются.

М ы л о в а р. Знаю, знаю много таких, что тайком держат руку кальвинистов, хулят епископов, короля не боятся. Однако настоящий верноподданный, правильный католик...

К ним присоединяется и слушает все больше и больше

народу.

Фанзен подходит.

Ф а н з е н. Помогай бог вам, господа! Что нового?

П л о т н и к. С этим не спутывайтесь. А он - сущий негодяй.

Е т т е р. Не писарь ли это, что служит у доктора Витса?

П л о т н и к. Он уже многих хозяев переменил. Сперва был он писарем, а как один за другим его патроны прогоняли его, то он теперь, наполовину плутовским манером, изловчается в ремесле нотариуса и адвоката, пьянчужка!

Сходится еще больше народу, стоят группами.

Ф а н з е н. Раз вы собрались, шушукайтесь в одной куче... Так всегда полезно потолковать.

З у с т. И я так полагаю.

Ф а н з е н. Кабы теперь у того или другого было сердце, да у того или другого к тому же еще и голова, мы бы смогли одним разом сорвать с себя испанские оковы.

З у с т. Господин хороший! Вы бы так не выражались: мы королю присягали.

Ф а н з е н. А король присягал нам? Не забудьте.

Е т т е р. Это стоит послушать! Выскажите свое суждение.

Н е с к о л ь к о д р у г и х. Этот, слышь-ка, дело понимает! Малый не промах!

Ф а н з е н. Был у меня старик патрон, владелец пергаментов и грамот древнейших учреждений, всяких договоров и привилегий; у него же были редчайшие книги. В одном таком рукописании значилось все наше государственное устройство: как сперва нами, нидерландцами, правили особые свои князья, полностью по исконным правам, вольностям и обычаям; как предки наши воздавали князьям своим всяческое почтение, когда кто правил по положению, и как они немедля принимали предохранительные меры, чуть только тот хотел свернуть с прямого пути. Депутаты тут как тут уже стояли за ними, потому что у каждой провинции, какой она ни будь маленькой, были свои депутаты, свои земские чины.

П л о т н и к. Полно молоть-то! Уж давно это известно! Всякому честному гражданину знакомо, сколько ему надобно, государственное устройство.

Е т т е р. Пусть говорит! Как-никак еще кое-что да узнаешь.

З у с т. Правильно!

Н е с к о л ь к о г о л о с о в. Рассказывайте! Рассказывайте! Такое не каждый день слышишь.

Ф а н з е н. Такие уж вы люди, мещане! Живете со дня на день и как приняли свое дело от родителей, так и предоставляете начальству проделывать с вами все, что ему заблагорассудится, не задумываетесь над происхождением существующего порядка, над историей, над правами правителя. А из-за такого нерадения и испанцы-то вам сеть на голову накинули.

З у с т. Кто об этом думает? Был бы кусок хлеба.

Е т т е р. Дьявольщина! Что ж давным-давно никто не выступил и ничего такого нам не сказал?

Ф а н з е н. Вот я вам теперь говорю. Королю Испании выпала удача владеть одному нашими областями, но он не вправе в них расправляться иначе, чем это делали малые князья, которые в прежнее время владели ими в отдельности. Понимаете?

Е т т е р. Растолкуйте нам еще.

Ф а н з е н. Ведь это ясно как день. Не обязаны ли вас судить по вашему местному праву? А такое к чему поведет?