Его дерзкая девочка
Шрифт:
— Поедем. Все, что пожелаешь, принцесса, — шепчу и наконец-то целую любимые губы с полной отдачей и невероятным желанием, захватывая тонкую золотаревскую фигурку в плен своих рук.
Каша.
Тим и каша.
Тимур сварил для меня кашу!
Не знаю, бывает ли в этом мире что-то милее, но сильно в этом сомневаюсь.
И казалось бы, какая мелочь! Для кого-то совершенный пустяк. Но не для меня. Впервые в моей жизни кто-то заморочился для
Я оценила.
Если не сказать больше — впервые взглянула на Тимура совершенно другим взглядом. Каким?
Влюбленным.
Да, именно так: я влюбилась. Пора было себе в этом признаться уже давно, но так случилось, что только эта ночь и это волшебное, чудесное утро поставили все на свои места. В моей голове и жизни.
Все это время я задиралась, бесилась, кусалась и всячески измывалась над парнем, пытаясь спрятать за толстой броней из ненависти настоящие чувства, что пустили свои корни еще после нашей первой ночи. Прочные. Крепкие. Основательные корни зарождающегося, нового для меня чувства.
Я никогда не влюблялась, не теряла голову и не понимала, как может быть вот так! Может быть, поэтому всячески упиралась всеми руками и ногами, пытаясь отрицать саму возможность влюбиться! Постоянно твердила самой себе, что мне неприятно общество Абашева, а тихо, где-то в глубине души хотела, чтобы каждую минуту и каждое мгновение Тим был рядом. Всегда. И только мой.
И сейчас смотрю на него, такого растрепанного, утреннего, домашнего и ужасно милого, задумчиво помешивающего свое, как он выразился «варево», и улыбаться хочется.
Просто так.
Просто потому, что он здесь, и потому, что именно он — Тимур Дамирович Абашев — отец моего малыша. Нашего карапуза, который рискует стать самым счастливым ребенком на всем белом свете!
Потому что в тот момент, когда я чуть все не разрушила своей глупостью и тупостью, Тим вовремя взял ситуацию под свой полный контроль, смело приняв на себя всю ответственность не только за себя, но и за нашего малыша. Да и давайте откровенно? И за меня тоже. Вредную, упрямую, своенравную, его дерзкую принцессу.
Поистине: много ли для счастья надо? Только сильное плечо рядом, которое в случае чего может стукнуть ладошкой по столу и приказать «прижать хвост» и не рыпаться.
Эх, что-то совсем я странная стала. Осталось от умиления пустить слезу. А хочется… очень-очень хочется. Вот уже и глаза щипать начало.
— Ты чего улыбаешься так загадочно? — перехватил мой взгляд Тим.
— Не знаю, — пожимаю плечами, хватаясь снова за ложку, и прячу взгляд в тарелке.
— Врешь, Золотарева?
— Вру, — киваю и, довольная,
Однако промолчать совсем у меня не получилось. То ли в связи с беременностью, то ли в свете последних событий я стала максимально сентиментальна и болтлива. А еще буквально чувствовала, что должна это сказать!
И когда с кашей было покончено и Тим сгрузил наши пустые тарелки в раковину, собираясь их мыть, я снова подкралась к парню со спины. Утыкаясь щекой в широкую спину и обняв его, выдохнула короткое:
— Спасибо.
Тим напрягся. Мышцы окаменели, сердце под моей ладошкой забилось рвано и быстро.
— За что, принцесса?
— Просто за то, что ты есть, Тим. И рядом. И вообще… терпишь меня.
Звякнула брошенная в раковину тарелка, и Тим, крутанувшись, поймал меня в свои объятия. Нежно и трепетно целуя в макушку.
— И никогда это я тебя не терпел, — ухмыльнулся парень, но вопреки улыбке, голос его был серьезен как никогда.
— То есть? — вскинула я взгляд, заламывая в удивлении бровь.
— То и есть. Не знаю, как для тебя, Злата, а меня твое общество никогда не напрягало, — подцепил меня пальцами за подбородок Тим. — Мозг ты, конечно, умеешь выносить знатно, но думаю, это у нас взаимно.
— О-о-о, — улыбнулась я, — да, нервы мы друг другу потрепали достаточно.
— До сих пор не верю, что ты искала моему ребенку отца!
— Я была молодая и глупая!
— А за пару недель, значит, повзрослела и поумнела? — рассмеялся Тим, получив от меня за это ладошкой по плечу.
— Ауч!
— Согласись, что иначе тебе было бы со мной скучно, Абашев.
— Соглашусь, Золотарева.
Мы переглянулись, посмеиваясь, и так тепло на душе стало. Так уютно. Как будто сладким медом растеклось по сердцу ощущение, что я дома. Вернее… там, где должна быть и с кем должна быть. Удивительно, кто бы знал, что это будет тот самый Тим?
— Значит, — сказала я немного погодя, — ты спокойно отреагируешь на мое решение к тебе переехать, — подмигнула я, выпутываясь из рук парня, хватаясь за полотенце.
— Что? — растерянно переспросил парень. — Переехать? Ты серьезно?
И вот не пойму по тону: он обрадовался или испугался? Нет, я-то, конечно, просто неожиданно жуть как захотела Абашева подразнить, но он, судя по всему, шутки не понял. Или…
— Вот сюда?
Понял. Разулыбался. Хитро прищурил свои кофейного цвета глаза и упер руки в бока, пожимая плечами:
— То есть в спичечный коробок метр на метр, как ты однажды выразилась? Ко мне? В тесную студию в грязном, пропитанном выхлопными газами мегаполисе? Которая, к тому же без охраняемой парковки для твоей драгоценной белоснежки?