его Детка

Элли Милау

— Да, а потом ты не отвечала на ее звонки, а у меня телефон был выключен. В клубе нас не видели. Сказали, что мы уехали. Не возвращались. Вот она и решила, что мы или разбились, или я с тобой что-то сделал…

Многозначительно замолчал мужчина. И ведь сделал, если так посудить. Между ног даже немного побаливает до сих пор.

— Ты там еще долго? — услышала нетерпеливый голос Алексы. — Соня с Вадиком осталась, нам ехать пора, — напомнила о моих обязанностях тетя, заставив мигом вспыхнуть чувству вины. Я совсем забыла о ней. И о своих обязанностях тоже.

— Иду, — ответила и поспешила к двери, но напоследок все же притормозила, но не обернулась, боясь увидеть равнодушие в его глазах, — ты приедешь завтра?

— Посмотрим, — услышала короткое, которое для меня в тот момент было, словно оглушающее — «нет».

Если бы

мне кто сказал, что его нарочитая холодность внесет такой раздрай в мои чувства, я бы вряд ли осталась до утра, чтобы пережить это. Лучше бы ушла ночью, так хотя бы иллюзия, что все хорошо, сохранилась.

Глава 13

«Почему он не приезжает?» Задавалась вопросом в течение нескольких напряженных дней ожидания его приезда, высматривания знакомого мотоцикла и прислушивания к любым громким звукам на улице. Звонить сама не решалась, боялась сказать что-то не то, но еще больше — услышать подтверждение своих догадок, что не нужна ему.

Все это время мы с Алексой толком не разговаривали, после того, как она отчитала меня за наплевательское отношение к родне. Наговорила всякого и теперь, видимо, «терпела» свою нерадивую племянницу, которая не оправдала ее надежд. Она ведь и вправду волновалась обо мне, действительно обзванивала больницы пол ночи, пока я преспокойно спала в «клубной койке». Это ее выражение. Не мое. Она много чего говорила… не кричала, как мама, когда я провинилась, нет, тихо так, спокойно, доходчиво, даже слишком. О моей глупости и безответственности, ведь я могла хотя бы позвонить и предупредить, что меня не будет, тогда никто бы не ждал моего прихода. Но главным ее разочарованием стало то обстоятельство, что она застала меня в кровати Власа, когда решила поехать в клуб перепроверить там ли я.

— Да он же сотню таких как ты там… — многозначительно пропускала слова она, — прямо в этой комнате, на той же кровати. Думаешь, для чего в баре эти комнаты? Чтобы жить? Как бы не так, чтобы легко можно было перепихнуться, когда любой из членов клуба пожелает. И ты туда же, а През… О чем он думал вообще? Когда тащил тебя туда? Вообще не заморачивался, засранец. Это же твой первый раз, да? — спросила она, а после чертыхнулась. — И как?.. Были лепестки роз, музыка красивая? Свечи? Хотя бы? — а когда я промолчала, она заключила. — Сволочь, — я было попыталась что-то сказать в оправдание Власа, себя… Хотела как-то защититься, ведь не так все было, как она думает. Никто меня не совращал. Но не успела, потому что она задала вопрос, который выбил почву из-под ног. — Вы хотя бы предохранялись? — спросила Алекса, а у меня язык прилип к небу, готовые сорваться только что слова застыли во рту колючим комом. Потому что я просто не знала, что сказать ей в ответ. Не помню я, чтобы мы предохранялись. В тот момент у меня это вылетело из головы, а вот воспользовался ли Влас презервативами? Не уверена. Шуршания фольги, во всяком случае, я не слышала. — Очень надеюсь, что твоя глупость обойдется без последствий, — это были последние ее слова, прежде чем она разочарованно выдохнув, покинула гостиную. Они тяжестью осели у меня на сердце, и так и висели без ответа не один день. Мне нечего было ей сказать, я не была уверена в отсутствии «последствий». Если это так можно было назвать. И как назло причина всех моих мыслей не объявлялся. Ни звонков, ни сообщений, ничего, ровным счетом.

Это я все выдумала, да? Сказку эту? Мужчину мечты? Одной ночи хватит… Говорила себе. Ничего подобного. Ее было слишком мало. И это… это возвращает меня к осознанию и пониманию какой же дурой я была. О чем я думала, вообще? Что вот так взяла и понравилась мужчине с первого взгляда? С чего бы это? Что во мне такого особенного? Может быть, губы бантиком или наивный взгляд, вместе с бледной кожей? Разве такое вообще может привлечь такого как он? Я слишком простая, да по мне сразу видно — деревенщина. Любовь какую-то с первого взгляда придумала, принца на двухколесном… На что я вообще рассчитывала? Что он завтра же поведет меня под венец? О да, именно этого. Не буду отрицать. Незачем. Да только… Эх. Вздыхаю тяжело, куда мне до сказки. Отвернулась от окна. Зачем только насилую себя? Не приедет. Вновь возвращаюсь в детскую к Соне, вдруг она уже проснулась, но на пол пути к ее комнате, меня останавливает звук. Слишком громкий, чтобы я не услышала. Слишком желанный, чтобы не заставил лихорадочно бежать к окну, а затем прилипнуть

к нему в поисках источника издаваемого шума. Неужели? Нет, не может быть. Я просто не верю. Он. Я уже и надеяться не смела. И не плакала, почти… Мне казалось он уже и не помнит как меня зовут, и вот он перед домом тети. Может быть он к Вадику? Не ко мне? Проносится в мыслях. Да, наверное, к ним. Не мог он ко мне приехать. Или же?..

— Вика, — слышу голос Алексы за спиной, — к тебе приехали.

Поворачиваюсь в пол оборота, все еще не веря, что это происходит со мной. То на тетю смотрю, то на мужчину, что чуть приподняв голову, смотрит в окна дома.

— Иди уже, — вздыхает тяжело, вопрос, кто будет смотреть за Соней? Так и норовит сорваться с губ, но Алекса его опережает, — а за Соней я сама посмотрю. Считай, что у тебя внеочередной выходной.

Губы сами расплываются в глупой улыбке после ее слов. Ничего не могу с собой поделать. Это как ожидать, что звезда сойдет с неба, а она тут — у тебя под домом, стоит только протянуть руку и она — в твоих руках.

— Вика, — окликает, когда я почти вприпрыжку спускаюсь вниз.

— Ммм? — замираю на лестнице.

— Будь на связи, ладно? — я, повернувшись к ней, киваю в ответ.

Это самое малое, что я могу сделать. Чувствую свою вину за то, что в прошлый раз не позвонила. Она ведь не обязана, но ее участие, хорошее отношение дорогого стоит, а я вот такая… неблагодарная получается.

— Спасибо, — выдыхаю прерывисто и, улыбнувшись, продолжаю спуск по лестнице, полная волнующих чувств, что грозятся вырваться вихрем из меня. Слишком долго ждала его приезда. Оттого так волнительна встреча. И все же перед входной дверью замираю. Что я ему скажу? Накинуться с претензиями, что он меня бросил и не звонил, кажется неправильным, а показывать радость — слишком явной влюбленностью в него. Это может его оттолкнуть, ведь каждая вторая вешается на него. Он, наверное, уже устал от этого. А я так не хочу оттолкнуть… Так боюсь этого. Даже в животе начинает колоть, только подумаю, что не увижу его больше. Из-за того, что сама виновата. Нет. Я буду сильной. Смелой. Уверенной. Как тогда, когда встретила его в одном халатике. Выдыхаю резко и делаю первый шаг — открываю дверь.

Пытаюсь быть как можно больше непринужденной, спокойной, а не той Викой, что простояла целую неделю у окна, дежуря его приезд. Улыбаюсь, хотя вряд ли получается приветливо, скорее нервно и натянуто.

— Привет, — шепчу едва слышно, а мужчина ободряюще улыбается, манит рукой к себе.

— Иди сюда, детка, я скучал, — и это признание, оно срывает клапан с той неуверенной в себе девочки, что живет, наверное, в каждой женщине и выпускает на волю другую. Ту, что осознает, что он действительно скучал, потому и приехал, а не из жалости и чувства долга. Это окрыляет, позволяет, наконец, вдохнуть на полную грудь воздух, что казался недостаточным все это время, а еще позволить себя обнять и расслабиться в его таких сильных, уверенных руках. О которых я еще слишком хорошо помню, которых так не хватало все это время ожидания…

— Почему ты?.. — шепчу куда-то в его грудь, не зная, совершенно, какие слова подобрать, чтобы озвучить свои мысли.

Почему ты не приезжал? Не звонил? Не появлялся? А разве он обязан был, чтобы задавать такие вопросы. Или же правильней было бы спросить — почему именно сейчас приехал? Но и это не будет уместно. Потому лучше трусливо не договорить, надеясь, что он сам поймет меня, мои чувства.

— Давай не будем, — обрезает крылья категоричным тоном, совершенно не желающим ни рассказывать, ни что-либо объяснять.

Мрачнеет на глазах, меняясь в лице, впервые за все время показывая свое другое лицо, то о котором, наверное, и предупреждала Алекса — настоящего президента байкеров, а после, вновь говорит непринужденно, видимо, посчитав, что вот так отмахнувшись от меня он отрезал все вопросы, рвущиеся наружу.

— Поехали, прокатимся?

В другой раз я бы кивнула и согласилась, а сейчас получается только натянуто улыбнуться. Комок такой стоит в горле, что улыбнуться открыто не получается, просто не могу. Да и ехать куда-то… впервые не хочется. Нет, я конечно знала, что он не простой. Большой такой серый волк. Но отчего-то, по-дурацки, придумала себе другую реальность, в которой он все рассказывает, обещает больше так не делать и не пропадать. А вот это — то же самое, что «закрой рот», только сказанное иными словами, оно рушит выстроенный замок. Замок, что изначально строился из песка…