Его девочка

Егорова Олеся

— Это ты Саша, что-то перепутал, — не отступает Ардатов, — ты забыл, зачем мы здесь?! Ты хочешь испортить всё, тем, что захотел залезть под юбку девчонке?!!! Я жду тебя внизу, и надеюсь ты сейчас экстренно начнёшь думать головой, а не членом. — Потом поворачивается к Оксане и добавляет, — извините Оксана, что вам пришлось стать свидетелем нашего разговора. Думаю нам всем стоит спуститься вниз.

Разворачивается и уходит вниз. А я и в правду начинаю мыслить яснее. Игорь прав, мы тут не за этим, поднимаю Оксану за руку. Помогаю поправиться и, положив, её изящную ладошку на сгиб своего локтя направляюсь вниз. И тут же сталкиваюсь со своим прошлым лицом к лицу. Он не должен быть здесь, кто его позвал вообще.

— Павел Шварц, собственной персоной! Чем обязан? — не скрываю ехидной усмешки. Зная, насколько сильно ненавидит меня этот человек, удивлён, что он здесь. Ведь он до сих пор ненавидит меня за смерь сестры. Думает это я виноват, что Лику убили в день её свадьбы. Грозился отомстить мне.

— Я вип — клиент этого клуба, и могу посещать любое мероприятие. Но меня сюда пригласил Дмитрий Павлович. Может лучше познакомишь меня со своей очаровательной спутницей? Я вижу по Лике ты уже не скучаешь? Скоро очередная громкая свадьба Шумилова? — переводит злобный взгляд с меня на Оксану. Крепче сжимаю её руку.

— Оксана Юсупова. Менеджер нашей компании. И она не моя спутница, я просто помог ей спуститься, она вчера повредила ногу и немного хромает. — Оксана с интересом разглядывает Пашу.

А затем отпускает меня и с благодарностью за помощь удаляется. Следом прощается Паша и уходит вглубь зала. А меня приглашает на сцену ведущий. Ну что ж, настало время моей речи.

– Добрый день, дамы и господа, надеюсь, все вы меня знаете и представляться мне нужды нет. Во-первых, я хотел бы озвучить ещё раз причину, по которой мы с вами собрались здесь. Это 30-летие строительного холдинга «Сокол». Холдинг, основанный ещё моим отцом, продолжает существовать в его память. Мне очень жаль, что его с нами сейчас нет. Но мы ведь с вами собрались, чтобы праздновать, а не грустить. Поэтому прошу вас поднять свои бокалы и выпить за успех компании! — Салютую своим бокалом, жду, пока выпьют гости и продолжаю. — К сожалению, наш праздник омрачил недавно произошедший взрыв. Но как вы понимаете вины нашей компании в этом нет и уже сегодня мы начали судебный процесс против виновных в произошедшим. Поэтому на холдинге данное событие не отразится. Так же я хотел вам всем сообщить, и даже похвастаться замечательной новостью. Но для этого хотелось бы попросить подняться на сцену владельца этого прекрасного клуба — Ардатова Игоря Леонидовича. — Жду пока поднимется Игорь, сканирую зал, лица порой восхищенные, где-то скучающие, но, кажется никого подозрительного нет. Да и думаю, затеяна такая игра, что актеры в ней только первого сорта. — Как вы знаете, Игорь Леонидович является не только владельцем этого клуба, но и сетью гостиниц. Поэтому сейчас он озвучит вам всем один свой небольшой секрет. — передаю свой микрофон Игорю. Отхожу на два шага.

— Дорогие друзья, рад вас приветствовать в моём клубе, и не буду таить секрет, перейду сразу к делу. Очень скоро я буду также рад приветствовать вас в сети элитных отелей, расположенных по всей стране. Отели полностью класса люкс именно для таких хозяев жизни, как те, кто сейчас находится в этом зале. — по залу проходит волна аплодисментов, спровоцированных грубой лестью Игоря. — Ну а строительством сети отелей, как вы уже поняли, займётся компания «Сокол». Открою вам секрет, что мы уже настолько готовы к делу, что все документы, с таким трудом собранные в нашей бюрократической стране, уже покоятся в неприступной башне «Сокола». Поэтому уже с завтрашнего дня начнётся строительство первого отеля в городе Сочи! Предлагаю за это выпить и перейти к культурной программе вечера.

Игорь спускается со сцены, и мы идём в его кабинет.

— Игра началась, Саш, я собрал всех твоих врагов, и их врагов тоже. Так что в ближайшие дни жди гостей. И ещё, вы с Оксаной попали на прямой эфир, эти данные уже не удалить. Сделай сейчас так, чтобы она около тебя больше не появлялась.

— Брат, я не знаю что делать, мало того, что сам сдержаться не могу, так она и сама постоянно ко мне лезет. Что я могу сделать? — уже кричу на него.

— Я не знаю Саш. Уволь, отрежь себе то, чем ты думаешь, трахни в конце концов кого-то из офиса, чтоб она узнала. Ты бы видел, как вы друг на друга смотрите. Как будто через секунду наброситесь друг на друга, а ты ещё со взглядом дикого ревнивца. Блядь, и вот как тебя угораздило именно сейчас. — Бесится, а я его понимаю. Он мне помочь пытается, а я всё ломаю на ходу. В голове созревает очень дерьмовый, но действенный план.

Выхожу из кабинета, прохожу к столику с отделом продаж и наклонившись к Алине подхватываю её под локоть. Веду за собой наверх, под удивлённый взгляд Оксаны. Девочка, сейчас тебе будет больно. Прижимаю Алину к перилам, а сам встаю сзади, плотно прижав её к ним. В этот момент зал наполнила музыка, и к Оксане подошел Паша, приглашая её на танец. Сука. Что ж тебе надо от неё. Хотя с тобой я разберусь позже. Наклоняюсь к Алине ближе и шепчу ей, проникая рукой в разрез сзади платья.

— Кажется, ты хотела добиться моего расположения? У тебя появился шанс, — провожу рукой по внутренней стороне бедра и отодвигаю ткань трусиков. Касаюсь её, понимая, что она уже влажная для меня. И мне не нужно смотреть ей в лицо, чтобы знать, как закатились её глаза от наслаждения. Наблюдаю за Оксаной, они танцуют с Пашей и его рука как мне кажется, находится ниже, чем положено по этикету. Он наклоняется и что-то говорит ей, а она задорно смеётся без капли наигранности. Со мной она никогда не бывает такой. Либо напуганная, либо возбуждённая. Притом и к одному и к другому принуждаю её я. Паша поворачивается в мою сторону, говорит что-то Оксане, и кивком показывает в мою сторону. В этот момент рывком вставляю два пальца в стонущую Алину. Прекрасно знаю, как это выглядит со стороны, но в этом и был план. Только это настолько мерзко, что мне кажется, будто я выпачкался в грязи. Вижу, как вспыхнул взгляд моей девочки. Там гамма чувств — непонимание, обида, злость, омерзение. Жестко беру Алину за плечо, и проталкиваю в кабинку, не потрудившись закрыть за собой дверь. Внизу охрана, они предупреждены. Кроме Оксаны сюда никто не пройдёт. Наматываю на кулак волосы Алина, болезненно задираю её голову вверх.

— Что ты готова сделать ради моего внимания, Алина? — смотрит на меня с каким — то наигранным обожанием, губы дрожат. Одними губами шепчет «всё». Резко опускаю её перед собой на колени и многозначительно посмотрев на ширинку произношу: «соси». Алина, облизываясь, начинает быстро ловкими пальцами расстёгивать ширинку, и с умением заправской шлюхи выполнять свою работу. А через пару минут, как по заказу открывается дверь, и я вижу Оксану, несколько секунд с ужасом наблюдает за нами. Потом смотрит мне в глаза, а я выдавливаю наглую усмешку. Хотя хочется за волосы выкинуть шлюху отсюда, а потом отмываться от неё часами. Потому что, кроме чистоты стоящей в дверях девочки, мне уже ничего не хочется. Оксана с грохотом захлопывает дверь, а я схватив Алину, за лицо отбрасываю от себя.

— У меня даже не стоит на такую шлюху как ты. — закрываю дверь и ухожу в кабинет к Игорю. Беру виски и начинаю методично напиваться. Спектакль окончен, я там больше не нужен. Когда я становлюсь уже настолько пьян, что сложно попасть бутылкой в стакан, заходит Игорь.

— Я так понимаю, тебе не нужна компания? — и не понятно, то ли смеётся надо мной, толи жалеет. Да иди ты нахрен со своей жалостью.

— Чё надо?

— Ты, кажется, просил, чтоб моя охрана следила за Оксаной. Она уехала. Не одна. — Краем уха слышу, как в моей же руке разбивается бокал. Смотрю, как по руке стекает капля крови, но даже боли не чувствую.

— С кем?!!! — подлетаю к Игорю, хватая его за ворот рубашки.

— С Пашей. Он увёз её 10 минут назад.

Глава 7. Оксана

После того, что произошло в кабинете Шумилова, мой мир перевернулся. Хотя нет, перевернулся это неправильное определение. Он стал шире, ярче. Чувственней. Он сделал со мной то, что не делал никто и никогда. У меня не складывалось с парнями. В детдоме это невозможно, там все враги, там каждый за себя. Естественно когда парни подросли и переходный возраст играл вовсю, это было ужасно. Они старались ухватиться, потискать, сами притом не знали как правильно. Естественно никаких приятных ощущений я от этого не получала. Зато я разработала отличный хук справа, поэтому в скором времени меня никто уже не трогал. У меня были, конечно, те, с кем я общалась

лучше, ближе, но никогда не позволяла себя трогать. Когда в 18 лет родные стены выпустили меня в жизнь, я поселилась в маленькой комнатке в общежитии на окраине города. Так и началась моя самостоятельная жизнь. Поступить куда-то учиться значило голодать. Потому что прожить в столице на стипендию просто невозможно, а работать и учиться одновременно, просто не было времени. Поэтому я решила пойти на работу, накопить много много денег и уже пойти учиться. Естественно всё оказалось не так просто. Без образования меня никуда не брали. Пока мне не удалось устроиться менеджером по продажам в маленькую фирму по продажам программного обеспечения. Весь наш коллектив состоял исключительно из женщин. Далее я перешла в фирму, предоставляющую финансовые консультации. Там нас учили всему, начиная от того как правильно держаться перед клиентом, находить общий язык. Учили подавать себя как первоклассного специалиста, кем бы ты не был на самом деле. Учили проводить презентации, общаться с первыми лицами компаний. Я не проработала там больше года, да и мой опыт общения с противоположным полом так и не продвинулся вперед. Я никогда не тратила на себя много денег. Я выживала и копила. Вокруг же было много эффектных девушек, которые и привлекали всеобщее внимание. А мне это было не нужно. У меня была цель, и я к ней шла. Единственное что произошло за время моей работы, это то как пьяный коллега зажал меня в углу и отчаянно пытался засунуть свои рубки мне под юбку и целовать меня, бормоча что-то невнятное и воняя перегаром. В общем, на этом эксперименты были окончены. Я поняла, что секс это что-то не очень приятное, и видимо женщины это делают ради мужчин. А всё, что пишут в книгах — это просто фантазии. С Шумиловым же всё было по-другому. Каждое его касание отдаёт электрическим током. Каждое его слово поднимает волну мурашек, забирается под кожу. Каждый поцелуй прожигает изнутри и отдает мощными толчками внизу живота. Он делает какие-то умопомрачительно пошлые вещи. Которые, наверное, сделай кто-нибудь другой я бы убежала или сгорела от стыда. Такие же вещи он говорит. Но он всё это делает и говорит настолько сексуально и настолько правильно. Я сдалась. Я не хотела, чтобы он останавливался. Но это произошло. При этом он выставил меня из кабинета. Он никак это не объяснил и ничего не сказал. Весь вечер я пыталась понять и пришла к одному выводу. Ему была интересна моя недоступность. Но почему не дошел до конца? Его просто прервали. Сейчас я понимаю, что я хочу продолжения, хочу, чтобы он пошел дальше, и показал мне всё то, о чем говорил. И сейчас я понимаю, почему он меня выгнал. Взрыв. Я услышала он нём сегодня проходя мимо кабинета Ефимцева. Это же он тогда звонил, и этот взрыв как я поняла, произошел в одном из наших зданий. Я не знаю, что будет дальше, но мне нужно хотя бы поговорить с ним. А потом мы узнали о банкете. Первый раз в жизни мне хотелось быть безумно красивой. Быть такой, как из мира, в котором живёт Шумилов. И когда я вошла в клуб, где проходил банкет я увидела его, и столь знакомый взгляд. Прожигающий, раздевающий. Я смотрела на него и ноги сами несли к нему. Он был одет в классический костюм, светло голубой, так подходящий под его загорелую кожу. Легкая щетина и тяжелый взгляд выдавали в нём усталость. Подошла к нему, и снова началась его игра в вопрос, спрашивает шепотом на ухо, растягивая слова, с хрипотцой и возбуждением, ощутимым в воздухе. Тащит меня наверх, я еле за ним успеваю. Он делает шаг, а мне приходится делать три, чтобы не упасть. А он как будто ничего не замечает, глаза горят возбуждением с примесью гнева. Бросает меня на диван, окидывает тяжелым взглядом. Он меня не трогает физически, а кажется что он уже руками своими грубыми по каждому миллиметру кожи прошёлся. И она горит под его ладонями. И мне достаточно одного его взгляда, чтобы понять, насколько я возбуждена. Нависает надо мной, словно скала. И дразнит прикосновениями своими, шёпотом. Я пытаюсь поговорить с ним, но он словно не слышит, смотрит на меня голодным взглядом. И я понимаю, что доигралась. Но отступать я не хочу. А он дразнит поцелуями лёгкими, так дразнит, что в голове ни одной мысли не остаётся, кроме дикого желания, чтобы это не прекращалось. Он уже платье моё поднял так, что всё открыто его взгляду. И казалось, ничто не сможет нас остановить. Ни то, что внизу полно людей, журналистов. Ни то, что мы чужие люди друг другу. Остались только желания наших тел. Но врывается Ардатов и Шумилов, словно зверь, бросается на него, прикрывая меня своей спиной. Они кричат друг на друга, а я смотрю на его спину мощную, под которой мышцы как будто из стали. И лишь когда Игорь обращается ко мне, понимаю, что мгновение упущено. На лице моего шефа снова сплошная усталость и какая-то непонятная мне горечь. Помогает мне подняться, по хозяйски прижимает к себе руку. И снова спускаемся вниз с уже абсолютно ледяным Александром Владимировичем. И я не могу понять эти перемены, между нами то страсть такая, что вены горят, то кажется что между нами глыба льда. На выходе нас останавливает мужчина в костюме, достаточно красивый, ухоженный. Но нельзя не заметить в глазах эту жгучую ненависть. Она буквально окутала его. Спрашивает о новой свадьбе и о какой-то Лике, и я чувствую себя чужой. А Шумилов врёт, говорит о больной ноге, хотя буквально минуту назад нас разделяло лишь тонкое кружево белья. Ардатов закрывает праздничную речь и открывает банкет. А спустя некоторое время появляется Шумилов и уводит Алину туда же, куда и меня час назад. Стараюсь не обращать на это внимание. Подходит Павел и приглашает меня на танец. Он оказывается не таким заносчивым, как кажется на первый взгляд. Рассказывает шутки и насмехается над всем пафосом этого банкета. С ним весело, не так, как с Александром. С ним нет этого электричества, бешеного возбуждения между нами. Но с ним легко и комфортно.

— Оксана, возможно, я задам слишком личный и открытый вопрос, но для меня это важно, скажи, в каких отношениях ты с Шумиловым? — прерывает мои размышления Паша.

— Я работаю у него. Это всё. — понимаю, что ложь, но не хочу ему говорить правду. Тем более в какой-то степени я права, между нами ничего нет.

— В таком случае то что, ты сейчас увидишь не должно тебя задеть.-

Слежу за его взглядом и чувствую, как меня начинает мутить. Так мерзко и противно мне не было никогда. Крик наслаждения застывший на глазах Алины и Шумилов уводящий её в кабинку. Поднимаюсь по лестнице, чувствую как слезы жгут глаза, но стараюсь стерпеть. Я должна это увидеть, я должна понять, что я для него. И я вижу, все, что мне нужно. Алина на коленях перед ним, волосы намотаны на кулак, она лицом в его паху и его взгляд полный усмешки и презрения. Он просто смеётся надо мной. Со всей силы захлопываю дверь и выскакиваю из клуба. В платье, туфлях, ноги утопают в снегу, но мне уже всё равно. Пошла в сторону от здания и прислонилась к стене забора. Нет, я не рыдала. Это ведь не измена была, он мне ничего не обещал. Он даже выгнал меня вчера из своего кабинета. Но сегодня снова касался меня. Но от этого боль не становилась меньше. Больше всего обидно было то, что я ошиблась. Я подсознательно пыталась найти ему оправдания. Хотя я изначально зала, что ничего хорошего от него не жди. Но всё же умудрилась подпустить его ближе. Я этого не осознавала этого, но я тянулась к нему. Знала, что обожгусь, и всё равно тянулась. И сейчас наверное не произошло ничего удивительного. Но я почему — то казалась себе грязной. То что происходило в кабинке было настолько мерзко и приторно. Хотя мне не доставлял неприязнь оральный секс, я относилась к нему как к части того, что возможно у меня будет с любимым мужчиной. Но видеть как именно Алина касается его, хотя наверное не важно она это или любая другая женщина, всё равно это было противно. Мне будто стало стыдно, что я одна из тех, кого он касался. Слёзы ровными полосами катились из глаз, а в горле стоял ком, так, что тяжело было дышать.