Его девочка

Егорова Олеся

— Александр Владимирович, я так давно мечтала с вами познакомиться, может как-нибудь пообедаем вместе в офисе, я вам все покажу и помогу чем смогу, — прищуривается, губы облизывает, в тонких с аккуратным маникюром пальчиках сигарету держит.

— Спасибо, Алина, но свой офис я знаю, и думаю Дмитрий Павлович справится с помощью мне. А познакомимся мы лично обязательно, каждого из вас я вызову лично в понедельник. — затушил окурок и направился обратно в зал. Вся компания последовала за мной. Алина догнала уже в коридоре, не унимается, болтает что-то, а я даже не слушаю, потому что увидел то что мне нужно, за пустующим местом в отделе продаж сидела моя недавняя знакомая из бара. Черт, вот тебе и привет принципы, с сотрудницами я не сплю. Жаль. Отвлёкся на Алину, послать нельзя, надо соблюдать правила приличия. Помог раздеться, пошли к столу, проходим мимо сотрудницы, с очаровательные губками, мысленно вспоминаю всех из отдела и понимаю что отсутствующей была некая Оксана Юсупова, новенькая, которая со своими методами. Оно и видно, за такой все клиенты волочатся наверное от одного взгляда её. Прохожу мимо неё, а сам проклинаю все, усаживаю Алину, и не думаю поворачиваю к ней обратно, знакомлюсь, а она глазами своими большими

хлопает, ошарашенная такая. Поняла кого отшила, и жалеет похоже. Целую её руку, чуть дольше чем нужно. А кожа у неё нежная сладкая, так и хочется языком по её коже провести, а она снова губу закусывает. Видно неосознанно у неё это получается, и я мгновенно ощущаю напряжения в штанах, бл… как не вовремя, разворачиваются и ухожу. О делах надо думать Шумилова, о делах. Сажусь за стол, Маврин тосты пьяные толкает. А я смотрю на эту Оксану и не пойму чем зацепила то так. Она в тарелке ковыряется, не ест. На меня не смотрит, как другие. Потом на секунду на меня посмотрела, взгляд и вскочила собрав сумочку и телефон. Несколько минут просидел, да к черту эти принципы. Не хрен было соблазнять меня у бара, сейчас разложу её на заднем сиденье машины и успокоюсь. А потом разберёмся, может и придержу у себя ненадолго, все равно уезжать через несколько месяцев. Вскочил, бросил Маврину что вернусь и пошёл к машине, а её уже нет, так быстро уехала что-ли. Осмотрелся, увидел фигурку вдалеке тоненькую, к остановке бежит, сел в машину и рванул. Ближе подъехал, смотрю, куртка какая-то невзрачная, вроде я нормально плачу своим сотрудникам. Может не она, но нет, волосы её из под капюшона вьются. На улице метель, а эта звезда в чулочках, по улицам шарахается, совсем дура что-ли. Выбесила, меня редко в моей жизни отшивали, а такие как она вообще никогда. Или не было у меня таких раньше…. Прижал машину к тратуару, перекрыл ей путь. Выскочил и хрень ей какую-то от злости в лицо выкрикнул. А она стоит, смотрит на меня, руки сжала, от холода, и напуганная такая, как будто я уволил её только что. Твою мать Шумилов, ты её трахать собрался а не увольнять, совсем уже разучился с бабами что-ли, надо ж нежнее. Схватил за запястье, прятянул к себе, руки ледяные, взял в свои чтоб согреть. А она смотрит на меня, слезы на глазах, нервничает, слова подбирает и губу свою чёртову опять закусывает, схватил её пятерней за затылок, как же мягкие волосы у неё..

— Я тебя предупреждал девочка, не делай так. — прорычал ей в лицо.

И впился в её губы своими, а они ледяные и не отвечают мне совсем. Провел кончиком языка по нижней губе, второй рукой прижал её к себе. Она дрожит вся, толи от холода, толи от страха. Но губы чуть приоткрыла, ворвался в её рот языком, а она и внутри такая же сладкая. Целует меня робко в ответ, а сама руками мне в грудь уперлась и понимаю что сорвётся и сбежит опять. Отстраняюсь, и она как будто очухалась, отскочила от меня.

— Да не бойся ты меня так, — смотрит на меня так как будто чудовище увидела, ладно, сработаем на перспективу, — давай домой тебя отвезу.

— Не надо меня отвозить, я сама, вас там ждут, не стоит тратить на меня время. — опять отшивает меня.

— Не зли меня девочка, мне больные сотрудники не нужны, вырядилась в такой мороз, кому надо подождут — рявкнул на неё, и вроде понимаю нежнее надо, а не могу, злит меня. — Не была б сотрудником уже давно бы показал зачем тебе нужен твой сладкий, острый язычок.

Опять вспыхнула вся, развернулась и быстрыми шагами пошла прочь. Да что ж с ней такое! Догнал, схватил за руку и потащил в машину.

— Значит так, я, тебя сейчас отвезу домой, приставать не буду. А ты закроешь свой милый ротик и перестанешь возмущаться, это ясно? — вырвала руку и встала.

— Нет, не ясно, Александр Владимирович, я на работу пришла работать! И единственное что меня в вас интересует, это моя зарплата, за мою работу в отделе продаж. Но вы можете вернуться к Алине, и с ней вы скорее всего договоритесь, а меня оставьте в покое. — стоит злая, щеки порозовели на морозе.

— Девочка ревнует? Меня такие как Алина не интересуют. Насиловать я тебя не собираюсь. Сядь в машину иначе реально уволю.

Молча склонила голову и пошла к машине, обогнал её, открыл переднюю дверь машины, молча прошла мимо и села на заднее сиденье. Усмехнулся, спорить не стал. Дорогой ехали молча, у подъезда старенький пятиэтажки выскочила из машины и скрылась в подъезде пробормотал на прощанье спасибо. До встречи в понедельник девочка. Развернулся и поехал домой, к пьяному Маврину и шалаве Алине возвращаться желания не было.

А ведь целовала меня в ответ, робко но целовала… Сладкая девочка, надо узнать везде ли она такая сладкая.

Глава 3. Шумилов

Утром в воскресенье проснулся от звонка будильника и шатаясь поплелся искать телефон. Когда приехал вчера домой нажрался до потери чувств и подыхал от мыслей которые меня буквально жрали изнутри. Эта девочка вчера напомнила мне прошлое и давно забытые эмоции. Всю дорогу домой я мчал окрыленный тем, что произошло вечером и уже строил планы по соблазнению малышки, но приехав домой я понял, что ничего не изменилось. Я все тот же, что и раньше. И погубить еще чью-то жизнь я не мог.

***

Шумилов. 3 года назад.

— Да, отец, я задержусь и приеду сразу в загс. Сюрприз Лике хочу сделать. Я ей браслет заказал с гравировкой, должны были доставить в загс, но опаздывают, я на встречу выехал. Нет пап, не гоню, всё в переделах разумного, ты же не думаешь, что я хочу умереть в день своей свадьбы. Бери Лику и маму и на лимузине в загс, встретимся там. — Сбросил громкую связь в машине и переключился на радио. В котором девочка диктор вещала то, что я и так знал.

«Ну а мы напоминаем что сегодня состоится свадьба Александра Шумилова, сына владельца строительного холдинга «Сокол». Один из самых завидных женихов нашей страны сегодня разбивает миллионы девичьих сердец, отдав свое сердце дочке небезызвестного олигарха Эдгара Шварц. Свадьба Александра и Анжелики пройдёт в закрытой усадьбе Шумиловых и в кругу близких лиц. Регистрация же брака состоится буквально через 40 минут в одном из загсов Москвы. От лица нашего радио поздравляем будущих новобрачных и давайте послушаем песню Егора Крида «Моя невеста»»

Свернув на обочину я ждал на месте

встречи курьера от ювелира. Задумался о Лике. Я не любил её в общепринятом смысле. Скорее как сестру, или как друга. Наши отцы дружили уже много лет, и естественно мы с ней были знакомы с детства. Я знал, что Лика всегда была в меня влюблена. Но сам как старший был лишь исполнен обязанностью защищать и оберегать её. Что видимо она и приняла в дальнейшем за проявление более нежных чувств к ней. Я допустил лишь одну ошибку. В очередную пьянку на даче у другу я позволил Лике войти в мою жизнь. Я тогда разругался со стервой Аней, которая пилила мне мозги, надеясь выжать из меня денег за свою «нежность». Но я послал её и изрядно пьяный, злой, с огромным стояком пошел спать в комнату. Тогда и пришла Лика. Такая юная, нежная, с огромными влажными глазами от переживания она просто скинула платье и ждала моих действий. Она подействовала на меня как красная тряпка на быка, в затуманенном алкоголе разуме не было ничего кроме желания. Я трахал её не обращая внимания на её стоны боли, не был нежен с ней, и не заметил как она плакала после. И только утром я понял какой я мудак, посмотрев на окровавленную простынь, свернувшуюся калачиком обнаженную Лику. Девственница… Она лежала и смотрела меня с ноткой боли в глазах. И тогда я сделал ещё одну глупость. Я разрешил этому повториться. На этот раз я был нежен с ней, она стонала от удовольствия и шептала мне о том как любит меня ещё с самого детства. И наконец я принадлежу ей, а она мне. Я тогда сбежал от этого всего, сбежал на Кубу с друзьями, веселился. А когда приехал узнал от Лики, что она беременна, что аборт она делать не будет и в крайнем случае вырастит ребенка сама. Но я так не смог, и пусть я не любил её как женщину, она было прекрасным другом и стала бы верной и любящей женой. И даже думая о том, что внутри неё мой ребенок, моё продолжение, я переполнялся какой-то щемящей нежностью. Не только к ребенку, но и к женщине, которая собиралась мне его подарить. И вот сегодня день свадьбы, и я собирался стать лучшей версией себя. Стать взрослым, солидным, серьезным, заботливым. Что ж, я стал, вот только заботиться стало не о ком. Забрав браслет, я уже пол часа стоял у загса и пытался дозвониться хоть кому-нибудь. Они опаздывали, хоть и должны были приехать уже давно. Но телефоны отца, матери и Лики упорно продолжал отвечать мне тем, что абонент недоступен.

«И в эту минуту экстренная новость для наших радиослушателей. Мы получили информацию о перестрелке в поместье Шумиловых. На данный момент количество жертв правоохранительными органами не сообщается….» Всё что она говорила дальше я уже не слышал, я только слышал треск сдавленного и покореженного телефона в моей руке и чувствовал осколки корпуса в ладони.

Как в тумане добрался до нашего загородного дома, гнал на бешеной скорости. И молился всю дорогу. Хоть и не верил я ни в бога, ни в дьявола. Но молился что бы они живы остались. Когда зашел в дом сердце замерло. На полу аккуратно были разложены тела, накрытые белыми простынями. Много тел, я поочередно подходил к каждому и поднимал простыню скрипя зубами и каждый раз со страхом вглядываясь в лицо. Охрана, обслуга, здесь были все. Красные пятна крови в тех или иных местах расплывались по простыне. Стреляли куда попало. Только лишь для того чтоб не мешались. А потом дошел до трех, чуть поодаль от остальных. Со стеклянными глазами отбросил простынь, одну за одной. На меня смотрели три пары открытых глаз. В каждой голове пуля, аккуратно по центру лба. Чтоб наверняка. Глаза отца смотрели без страха, встречая свою смерть как мужчина. Глаза матери и Лики были наполнены непониманием. Все эти три года я просыпаюсь каждую ночь, потому что вижу их. Эти ледяные мертвые лица. и глаза. Я плохо помню, что было потом. Я орал как зверь над их телами, волосы рвал на голове, понимал что рядом должен был лежать, если б не случайность. И я хотел быть рядом, я настолько ненавидел этот мир, тех людей, которые за бабки просто лишили жизни трёх ни в чём не повинных людей. Помню как Маврин приехал, как с ментами меня оттаскивали от тел, чтоб в морг их отвезти. А я орал и бил каждого, кто ко мне приближался. И неважно кем он был. Маврин похороны организовывал, а я пил, не просыхая. Так чтоб не помнить и не чувствовать ничего. Хотел забыть это все, проснуться и увидеть их живыми. Или не проснуться вообще. На похоронах дождь был, все уехали, а я ещё долго стоял на коленях, зарываясь руками в землю и рыдал. Первый и последний раз в жизни. А потом обещал, что найду этих мразей и прикончу, медленно, так чтоб они проклинали себя за то что сделали, и меня, за то, что сделаю с ними я. Чтоб каждый орал от боли и вспоминал как и я их мертвые лица. Но и этого обещания я не сдержал, не смог. Пока я бухал и семью свою хоронил, всё убрали, да так тщательно, что не только менты, но и мои ищейки не смогли ничего найти.

Шумилов. Наши дни.

А я ждал, что я следующий. Каждый день ждал, и до сих пор жду, но почему то я до сих пор жив. Уже давно охрану снял, плевать на всё. Окружил себя только одноразовыми шлюхами. Детей у меня нет, зацепиться им не за что. Если и отправлюсь в могилу, то только в гордом одиночестве. Всю информацию из интернета я по максимуму убрал. Платил огромные деньги, чтоб ни одной фотографии не просочилось, чтоб всю информацию о их гибели убрали. Не мог на это смотреть. А когда домой вчера приехал, достал из сейфа единственные сохранившиеся фотографии из сейфа. Достал и смотрел им в глаза, те самые, что каждую ночь вижу. Чтоб напомнить себя, что я один по жизни должен идти. И все эти чувства дерьмовые к девочке надо выкинуть. Она молоденькая совсем, а я дерьмом все этим оброс уже так, что не выберусь сам никогда. А я уже понимал, что если попробую её один раз, то отпускать её не захочется. Это тело нежное, хрупкое, поцелуи её робкие нежные в ответ. Она такая сладкая, что я пропитавшийся вонью шлюх, как будто чистым себе показался рядом с ней. Этот запах её, который с ума сводит, и всё сразу поднялось во мне от воспоминаний о ней и желания её тела. Твою ж мать, как всё не вовремя!!! Я же чувствую, что они ближе ко мне стали. Что подбираются ко мне как стая голодных шакалов и слюнями брызжут, ждут, когда оступлюсь. А убивать видимо не могут, не знаю по какой причине. Но эти проблемы, крыса в компании и предложение её продажи не просто так. Надо убрать девочку подальше от меня, чтоб не путалась под ногами. Пусть живёт как жила, а я уж в этом дерьме захлебнусь сам. Надо вечером поехать в клуб, нажрусь опять, но хоть об Оксане думать перестану.