Его девственница
Шрифт:
Я откусываю кусочек вафли, наслаждаясь восхитительной воздушной выпечкой.
– Какие-то другие, - замечаю я.
Когда я открываю глаза, Анджело смотрит на меня с нетерпением.
– В хорошем или плохом смысле?
– В хорошем. Другие, но, безусловно, восхитительны.
Его выражение лица смягчается. – У меня новая ваниль. Привезенная с Таити.
– Боже, не отвлекайся на его разговоры об этой новой ванили, - прерывает Нейт. – Следующее, что ты узнаешь – это то, как добывается ваниль, и кто собирает эти чертовы ванильные бобы. И наступит полдень.
Я
– Вообще-то, это орхидея, - отвечает Анджело.
– Я не знал этого, - с преувеличенным изумлением говорю я ему. Мой брат смотрит на меня через стол.
– Это так увлекательно, - продолжает Анджело свой информационный энтузиазм. – Орхидея растет как виноградная лоза со стручками, которые собираются, прежде чем они созреют. Затем их сушат в течение нескольких месяцев. Конечно, большая часть ванили, которую мы покупаем, полна синтетического дерьма и ароматизаторов, но этот сорт другой.
– Я должен купить таитянскую ваниль, - размышляю я.
– Ладно, хватит, Гейб. Анджело, ты ведь понимаешь, что мой брат подшучивает над тобой, верно? – Нейт кидает на меня суровый взгляд. – Серьезно, Габриэль, это просто низко – пользоваться ванилью Анджело, чтобы избежать разговора о том, на чем тебе действительно нужно сосредоточиться, потому что ты замедлился в написании книги.
– Это не замедление, - уточняю я. – Это творческий кризис.
– Это лень. Вот в чем дело, - утверждает Нейт, жестикулируя бокалом с «Мимозой» в руке. – Лень в чистом виде. Ты стал мягкотелым.
– Это обидно, - шучу я, потирая свой живот. – В любом случае, если я стал мягкотелым, это Анджело виноват. И его вафли.
– Не обвиняй вафли в этой ерунде, - упрекает меня Нейт.
– Кстати, о ерунде… - я ловко сворачиваю от своего творческого кризиса, накалываю на вилку еще пару кусочков вафли и запихиваю в рот. – У меня есть пару слов для тебя о козьей одежде. Вот то, что называется ерундой.
– Клянусь, существует магазин для этого, - настаивает Анджело. – Ты знал, что Нейт купил швейную машинку? Он заказал ее в интернете и научился ей пользоваться по онлайн-видео.
– Мой брат, у которого есть номер его портного на быстром наборе в телефоне, шьет одежду, - говорю я с притворным недоумением. Я уже давно верю всему, когда дело доходит до моего брата, который с энтузиазмом принял свою пенсионерскую жизнь в обмен на ранее светский образ жизни. – Для коз.
– Я думаю, это великолепно, - гордо говорит Анджело, кладя свою большую ладонь на руку моего брата. Нейт всегда был высоким и мускулистым, но размеры Анджело заставляют его выглядеть, по-хорошему, незначительным рядом с ним. – Разве ты не видел видео козочек в пижаме? Козья одежда – это новая одежда для собак.
– Разве мы не достаточно намучили собак, одевая их в одежду? – спрашиваю я. – Действительно ли нам нужно распространять эти пытки на других
– Некоторые собаки любят наряжаться, - протестует Нейт. – Ты просто не понимаешь, потому что Хэми – неандерталец, который не носит одежду.
Я смотрю на моего пса позади нас, который в данный момент катается по траве, что, скорее всего, означает, что он нашел вонючую коровью кучу или козье дерьмо, чтобы использовать его в качестве парфюма.
– Хэми – интеллектуал, - шучу я. – Но не могу не заметить, что его манеры оставляют желать лучшего.
– Это так мило, что ты защищаешь Хэми, - говорит Анджело. – Он такой огромный брутальный болван.
Нейт смотрит на Анджело. – В тебе заговорил родственный дух? – дразнит он.
– По крайней мере, я твой огромный брутальный болван, - отвечает Анджело, нежно целуя Нейта.
– Тьфу. Мне кажется эти вафли слишком приторные, - стону я.
Анджело смотрит на меня с сумасшедшими глазами. – Слишком сладко? Такого не может быть. Они должны быть легкими и воздушными, а сладость не должна подавлять их вкус.
– Все в порядке, - настаиваю я со смехом. – Клянусь, я пошутил.
Рука Анджело ложится на сердце. – Не пугай меня так.
– Ты знаешь, как он относится к своей кухне, - ругает меня Нейт.
– Ну, появился ли новый роман в твоей жизни? – спрашивает Анджело с хитрой улыбкой. – А может и в личной жизни?
Нейт присвистывает, а я смеюсь. – Ты играешь грязно, Анджело.
– Тебе явно не хватает грязи, - Анджело приподнимает брови и смотрит на меня долгим взглядом.
– Понятия не имею, о чем ты говоришь, - вру я, отлично понимая, что он имеет в виду. Нейт и Анджело преследуют меня, когда дело касается моих похождений, или точнее их отсутствие в моей жизни, с тех пор, как моя жена сбежала от меня спустя семь месяцев брака пять лет назад. Жизель продала половину моей книги, прежде чем сбежала со своим инструктором йоги в Индию «искать себя».
Очевидно, я умею строить отношения.
Отношения и брак могут работать для кого-то типа моего брата и Анджело, но совершенно ясно, что они не предназначены для меня. Независимо от того, сколько раз эта влюбленная парочка сводила меня с кем-то, ничего не получалось.
– Вчера на фермерском рынке я видел симпатичную девушку. Она профессор истории, - рассказывает мне Анджело. – Ты, наверное, уже знаком с ней. Я упомянул твое имя, и она сказала, что знает тебя. Я взял ее номер телефона, и она сказала мне, чтобы ты позвонил ей.
Профессор истории из моего университета. Кто-то моего возраста. Кто-то, кто мне подходит.
Мне должно быть интересно. Мне следует взять ее номер.
Вместо этого я не могу сосредоточиться на том, что Анджело говорит мне о моей ровеснице и профессоре истории, которая должна меня заинтересовать.
Вместо того чтобы слушать его, я думаю о Пьюрити.
Со мной что-то действительно не так.
Я выпиваю половину своей «Мимозы», пытаясь заглушить образ ее лица – чистого и невинного, наивного и прекрасного. – Черт, ты даже хуже Нейта с его сватовством, - ворчу я.