Его другая
Шрифт:
— Извините, но мне придется уйти. Позвонила мама, — проговариваю максимально ровно.
Несколько пар глаз поворачиваются в мою сторону. Давид тоже оборачивается, но я не в силах встречаться с ним взглядом.
— Так быстро? — удивляется Тигран Арманович. — Может хотя бы десерт с собой возьмешь?
— Нет, спасибо. Благодарю вас, что позвали. Была рада знакомству, — метнув взгляд в гостей, на автомате улыбаюсь. — Хорошего вам вечера!
Звучу как робот, а перед тем, как развернуться, замечаю
— До свидания, Оля.
Пока обуваюсь, из зала выходит Мари.
— Ольчик, Господи, мне так жаль, — шепчет отрывисто, гладя меня по спине.
Чертовы застежки никак не хотят застегиваться, в глазах плывёт, подбородок дрожит. Ещё чуть-чуть и меня прорвёт.
— Я позвоню тебе, хорошо? — шепчет она, когда я наконец справляюсь с босоножками. — Пожалуйста, только подними трубку, Оль! — киваю, смахивая выступившие слезы и нетерпеливо дожидаясь, пока она откроет, — Оль, пожалуйста!
— Пока, Мари.
Протиснувшись мимо неё, выбегаю на улицу.
Глава 37
К моему удивлению, ожидаемой истерики у меня не случается. Пока еду на автобусе домой, только несколько слезинок скатываются по щекам. Основная буря уничтожает меня изнутри. Мрачная, беспощадная, губительная. Она развернулась и крошит меня на мелкие песчинки, вынуждая трястись и молиться, чтобы только сердце не остановилось прямо здесь, в общественном транспорте.
Выхожу из автобуса, бреду по улице, обхватив себя руками и смотря под ноги. Врезаюсь, в какого-то прохожего. Не замечая его нелестных выкриков в спину, бросаю «Извините» и иду дальше. Хочу домой, лечь на кровать и умереть там, наедине с самой собой.
Подхожу к дому, вхожу в подъезд, поднимаюсь по ступеням, услышав, как кто-то из соседей идет следом.
Жму на кнопку, утыкаясь глазами в пол. Сосед тормозит за моей спиной. С абсолютно пустой головой жду, пока приедет лифт. Мне холодно. Так сильно, как не было ещё никогда. Я натурально дрожу.
Когда двери кабины разъезжаются, вхожу внутрь, а после того, как мужчина делает тоже самое жму на кнопку своего этажа. Только после того, как мы начинаем движение, понимаю, что сосед не нажал на кнопку.
В этот же момент сильнейший запах перегара заставляет меня поморщится. Отрываю глаза от пола, скольжу по знакомым черным штанам, потертым на бедрах, и машинально делаю шаг назад.
— Привет, малышка.
Пьяно произносит Геннадий, проводя кончиком языка по своим верхним зубам, и утыкаясь при этом глазами мне в шею.
От отвращения меня передергивает.
— Здравствуйте.
— Я к отцу твоему.
Молча приклеиваюсь взглядом к грязному пятну на двери лифта и подгоняю кабину ехать быстрее. В его компании мне не то, что не по себе. Все внутренние сигналы организма снова включаются и вопят сиреной об опасности.
Едва двери разъезжаются, я вываливаюсь на этаж, стараясь как можно быстрее отыскать ключ и открыть квартиру. Гена нетерпеливо топчется рядом и всё время оборачивается по сторонам.
Сколько же можно пить, Господи? Он уже совсем неадекватный стал и отца за собой тянет на дно.
Справившись с замком, вхожу внутрь.
— Я позову папу, — бросаю, силясь закрыть дверь, но мужчина дергает ручку на себя и входит следом.
Я торопливо отступаю назад, чтобы избежать любого контакта с ним.
— Зови, — закрыв дверь, опирается на стену, беспардонно бегая поплывшими глазами по моим ногам, груди, плечам и на дольше застывая в вырезе футболки.
— Пап, — кричу, скинув обувь и спешно иду в зал.
Пусть забирает его и уходит! У меня спина вся горит и ягодицы, потому что этот отвратительный человек смотрит. Хочется закрыться скорее в спальне.
— Папа! — в панике понимаю, что зал пустой, и на мой зов никто не отзывается. Оборачиваюсь, а Гена уже идет в развалку в мою сторону. Одна рука заложена в карман, другой потирает подбородок, а глаза такие в этот момент, что мое сердце в ужасе падает вниз, — Паааап!
Кричу истерически, встречаясь взглядами с приближающимся извращенцем.
— Папы нет дома, — с больным удовлетворением произносит он.
Грудь начинает ходуном ходить, в горле жжет, на спине выступает ледяной пот. Он знал… Он знал, что его нет!
— Уходите, — сжимаю кулаки, чувствуя, как кровь отхлынивает от лица.
— Не хочу, — пьяные глаза сужаются, когда он становится в проходе, закрывая мне возможность выбежать из зала, — Я думал, ты хорошая девочка, Оля. Послушная. А ты, сучка, несколько раз заставляла меня на улице топтаться, дожидаясь твоего горе-папашу. — мечусь взглядом по залу, пытаясь найти хотя бы какой-то предмет, чтобы если что отбиваться, но как на зло, ничего нет. Даже пустых бутылок, которых обычно здесь валом, — Я тебе шоколадки покупал, думал приятно сделать сладенькой девочке.
Во рту собирается слюна и хочется плюнуть этому психу в лицо.
— Я вам не сладенькая девочка, — цежу, во все глаза смотря на него, чтобы не пропустить ничего. Дышу часто, ноги едва держат. Напряжение граничит с невыносимым, — Уйдите, пожалуйста.
Но вместо того, чтобы сделать как я прошу, он гадко усмехается.
— А вот мы и проверим какая ты!
Резко оттолкнувшись от дверного косяка, пошатнувшись, ступает в мою сторону, а я дергаюсь назад. Бросаюсь к двери в спальню Алисы, но не успеваю сделать и шага, как меня обхватывают огромные руки и бросают на папин диван.