Его искали, а он нашелся
Шрифт:
Вроде бы артефакторы говорили, что это творение открывает сотни миниатюрных односторонних порталов, ведущих прямиком в резервуар хранения Перчика. Пусть внешне он выглядит небольшой полупрозрачной баночкой с мутной жидкостью и плавающим внутри той жижи овощем, отдаленно напоминающим сверхострый сорт перца, но это была своеобразная иллюзия. Нет, была и жижа, и плавающее в ней нечто, только подводили масштабы - свернутое пространство внутри артефакта вмещало тонны и тонны токсичной дряни, "перец" был живым и, предположительно, частично разумным организмом, новые порции дряни синтезирующим. При определенном показателе в навыке алхимии или ядоварения получалось даже задавать "перцу" более точные параметры будущих токсинов, но базовой атакой мог пользоваться даже первоуровневый черноногий.
Хорошая новость уже озвучена.
Плохая состоит в том, что насколько успешной была первая атака по парящим осеменителям, прости Шейла за тупое чувство юмора, настолько удар Перчиком оказался бесполезен. Нет, часть стреноженных и лишенных крыльев тварей буквально растворило, как подарило забвение части их обращенных в мешки плоти жертв, но на этом успехи закончились. Идущие рассеянной волной невидимки применили какой-то странный эффект, вывернувший то ли гравитацию, то ли что-то еще, но облако токсинов стремительно унеслось вверх, где сейчас не было вообще никого. А потом времени уже не осталось и на людей обрушилась вся дьявольская мощь.
Они сопротивлялись, отчаянно сражались, Роктерм восстановил сеть командования, заново ставились барьеры, а бенефики выжигали суть свою в попытках блокировать флер, но только компенсировать провал не удавалось. Вслед за волной невидимых дьяволов пришел черед вырвавшихся из катакомб извергов обыкновенных, средней силы, но в большом числе и тоже при поддержке парочки действительно могучих отродий. При этом Тактик был уверен, да что там уверен, точно знал - тех тоннелей из которых они выползли там раньше не было, причем не только на планах и схемах, их вообще не было. Это не культисты нелегально прорыли их, замаскировав и оставив до лучших времен! Проверяли все подходы еще перед началом штурма, обрушив все подозрительные пустоты, но они все равно появились, возникли из ниоткуда, без предупреждения и следов в энергофоне, иначе кто-то заметил бы.
Словно этого было мало, с другой стороны ударили культисты, хотя их становилось сильно меньше просто за счет того, что изверги ими напропалую жертвовали в первые, самые опасные часы, когда воплощенных тварей в город прибыло еще слишком мало. С культистами почти не было тех самых воплощенных, лишь несколько десятков одержимых, изрядно от пережитых сражений оплывших, будто статуи из воска, словно свечные огарки. Так-то одержимый во многих отношениях слабее воплощенного - труднее работать с душами, да и самые сильные техники такая одежда из плоти жертвенной применить помешает, сделает неудобным. Только и плюсы тоже имелись, выражаясь повышенной живучестью, способностью пропускать больше чистой силы, а также отсутствием необходимости тратить души на защиту, ведь подобная глине податливая плоть станет и щитом, и клинком, и накопителем, и даже ритуальной опорой, словно в том ритуале участвуют сразу все те, кто на материал для тела пошел.
– Прощай моя надежда на новый орден.
– Мрачно выдает Роктерм, пытаясь перестроить оборону хоть немного, пуская в ход все имеющиеся козыри.
– И бренный мир тоже, пожалуй.
Последний предел, неутомимая оборона, стальной строй, надежда выживших, обратная передача усталости - он сам и все остальные обладатели сходных классов или хотя бы разовых даров, выдают имеющееся без разбору, без правильного приложения минимальных усилий, выкладывая на стол все имеющиеся карты скопом. На какой-то миг срабатывает, обретшие громадную силу ветераны стражи и наемники, ставшие почти неуязвимыми к флеру или даже прямым атакам, отбрасывают более утлых и хрупких культистов, не давая тем разделить ряды имперцев по центру. Даже элитные твари, хоть и не отброшены, но буквально завязли в рядах ставших слишком сильными, чтобы от них отмахнуться, рядовых бойцов. Гвардия сражается с телепортировавшимися прямо к ним тварями, каждая из которых явно выбрала себе противника заранее, выбрала максимально удобную жертву.
Роктерм Дострадив еще успевает удивится тому, что тактиков и бенефиков никто толком не атакует, как и тому, что сошедшиеся с гвардией изверги больше сдерживают тех, даже потеряв парочку своих из-за того, что не атаковали во всю силу и насмерть, но потом приходит последняя группа подкреплений. Около полутора десятков тварей выходят из сероватого разрыва посреди превратившейся в арену битвы улицы, сначала сбивая серой же пылью все попытки поймать их на выходе, а после атакуя сами. Тактик мгновенно меняет директивы, стремясь еще раз перестроить оборону и у него есть шансы, пока еще действуют все усиливающие блага скопом, пока не пришел откат за временное могущество, но потом из-за спин новоприбывших выходит невысокая и кажущаяся неопасной дьяволица в обнимку со смазливой культисткой, черты лица которой показались Роктерму знакомыми, а одеяния знакомыми не показались, потому что он лично видел их совсем недавно.
Что именно это значит, как и что произошло с предыдущим хозяином одежд одного из лучших убийц Империи, на которого они все так зря понадеялись, острый и поразительно отточенный разум Тактика понять уже не успел - дьяволица запела-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла-ла.
Ла.
Теневая поволока, невесомый паводок идет приливной волной, заставляя выцветать реальность вокруг, заставляя блекнуть сияние знаков на оставшихся без ковра из плоти камнях и переливчатую трель меняющихся каждое мгновение лепестков. Это не выглядит классическими чарами, совсем нет, заставляя тварь в очередной раз оргазмически улыбнуться, ища ответы среди множества обласканных им душ, находя его далеко не сразу - редко, так редко под небом Алурея рождались и возвышались Повелители Одиночества, еще реже входили они в силу и совсем редко приходилось им применять нечто подобное. Нет волны черноты, нет плотной и жгучей магической энергии классического чародейства, только расходящихся от невесомо качающейся на самых кончиках пальцев фигуры конус бесцветности, монохромности. Конус приказа, навязывающего уже почти Пеклу немного законов Тени, не атакуя напрямую, но ослабляя, лишая сил, вынуждая тратить их на преодоление эффекта. Это не проклятие и не ослабляющий поток, которые на него, на его мелодию в любом ее виде, не оказали бы ни малейшего эффекта. Монохромная волна окажет воздействие даже на него, заставит признать эту ноту полноценной частью их общей симфонии, не ворчанием глухого старика, не лепетом взявшего в руки арфу младенца.
Отразить проявляющуюся на мир обиду брошенного ребенка, сломанный крик оставшегося без никого сироты, не выйдет, только не привычными способами, потому что правильно подобранной души сейчас нет, искать ее нужно чрезмерно глубоко, да и нет желания окунать в монохромность накатывающей тишины пение какого-либо огонька из тех, что ценны своей музыкой больше прочих, а другие и не помогут. Впрочем, как и во многих похожих спектаклях, слабость чужой мелодии, мелодии без звуков и нот, мелодии тишины, потому что Одиночеству не нужны те, кто его услышит, лежит на том, кто тишину эту позвал, вынуждено остановившись, чтобы дать волю созданному оружию.
Если мальчик без ошейника, выбранная им партия, взятая роль, похожа на пустой аккорд, прореху на нотном стане, паузу между куплетами, то мелодия девочки в ошейнике совершенно иная. Она чувствуется, она звучит, она бьет грохотом гигантских барабанов, за которым слышен рев идущего валом пожара и треск лопающихся в огне костей. Там, где возлюбленный им мальчик рвет мелодию, вливая в нее диссонанс своей тишиной и неуютным, лишенным изящной развратности шепотом, недопознавшая его ласки девочка пытается накрыть его мелодию своей, разорвать партитуру, смешать ноты и сжечь их в огне абсолютного Всесожжения. Стоит сказать, диссонанс, вызываемый девочкой, выглядит внушительнее.