Его искали, а он нашелся
Шрифт:
Допрос был не допросом, а скорее вежливой беседой. Как мне сразу и напрямик сообщила регистраторша, - мужиковатая барышня с административным классом, - у нее в Тавимарке была пара знакомых, а потому ей было интересно узнать о том, что там за фигня происходила. Я даже отвечал в меру собственной маски, сумев просветить ее о судьбе ее дорогой бабушки. Хорошо, что она о ней спросила меня, а не Тарию, ведь моя соратница запомнила ту боевую писаршу надолго и совершенно не отказалась бы устроить ей фокус с исчезновением на дне какой-то речки.
После такого разговора по душам, во время которого меня даже не сканировали особо, мне
– Позовите тогда следующего, если не трудно.
– Все так же вежливо, но уже чуточку теплее попросила меня регистраторша.
– Кого именно, выбирайте сами.
Отправил, естественно, Лосия, как самого вежливого. А то с Ганса станется прикольнуться или сальную шуточку отпустить, да и с меня тоже. А я не желал портить отношение с, похоже, симпатизирующей нашей группе чиновницей. И уж тем более, стоит проинструктировать Тарию, чтобы не оскорбила случайно любимую бабушку этой чиновницы.
– И как?
– Гестия, уже получившая свою метку, спрашивала Тарию из положения "голова на крепком плече командира".
– Не пытались ли на вас давить?
– Да не, нормальная тетка.
– Ответила танцовщица, бегая глазками, но под дружным взглядом всей команды сдалась и ответила уже полнее.
– Ну, я не выдержала и прошлась словесно по ее бабке, кошелке старой, чтоб ее гоблины жевали. А эта Дирра даже не удивилась, только хлопнула по плечу и сказала, мол, добро пожаловать в списки тех, кто эту суку убить хочет. Даже комплимент сделала - совсем немного, оказывается, тех, кто ей хоть слово поперек сказать смеет. А всех молодых и красивых, или хотя бы моложе и красивее ее самой, карга гнобит только в путь. Ну, или, если верить словам Дирры, проверяет на прочность. Пи*дит, как дышит.
Ганс только и может, что тихонько скулить в рукав, от очередного "прикола" Тарии, которая молчать не умеет чисто на концептуальном уровне. А если бы это действительно была любимая бабушка администраторши? Я бы попробовал высказать ей все это, но не стал. Как минимум потому, что девушка была второй после меня в умении чувствовать собеседника, а в некоторых аспектах даже первой. Я ведь не стал углубляться ясновидением в семейные отношения гильдейских клерков, а Тария, не владея ясновидением, смогла прочесть ситуацию и, похоже, еще крепче сдружиться с этой Диррой. Даже на имена перешли, что намекает пусть не на дружбу, но на приятельские отношения.
– Не скажи, Тария, не скажи.
– Лосий, понявший примерно то же, что и я сам, отвечает собеседнице с некой задумчивостью.
– Это старый предрассудок, но многие считают, что женщинам не место среди авантюристов. Я все же был копателем, а эти отряды чем-то похожи на маленькие и очень узко заточенные гильдии. Один из старших офицеров союзного нам отряда, с которым мы иногда работали, славился некоторой...
– Ушлепком он был!
– Перебивает Ганс, едва сдерживая порыв сплюнуть на пол зала ожидания.
– Девок в своем отряде, новеньких, травил разве шо ток не псами. Даже до попыток зажать в углу против воли доводил. Если не могла отбиться или послать нахер, то приходилось бросать место в отряде. Он тож хвастался, тип, проверяет твердость, сученыш. А по мне, так ему нравилось слезы и страх видеть. Его держали за то, шо он офицером и тактиком был из лучших, а еще у него какой-то титул был, что позволял призраков и духов валить без серебряной пыли.
В ответ на экспрессивную отповедь Ганса, который в том же отряде проработал куда дольше, Лосий немного помолчал, будто не решаясь заговорить. Если я хоть что-то о нем знаю, то он не хотел раскрывать чужую тайну, но все же пересилил это нежелание.
– Я только слухи слышал, от других офицеров.
– Начал он неспешно и тихо, но уверенно.
– В копатели он перешел из гильдии приключенцев, хотя об этом ты и сам знаешь, Ганс. О чем он не рассказывал, так это о том, что его напарницу, не буду утверждать на счет любимой, но какая-то близость между ними была, не обязательно интимная... Его напарницу живьем зажарило племя каких-то дикарей, едва ли не на его глазах. После этого он ушел в археологию, прибился в крупный отряд и, вроде бы, свыкся. Вот и стал выживать всякую даму из своей вотчины и всегда был строго против найма любой женщины, даже на временный контракт. Я не знаю, сколько в этом природной склочности и мелочности, сколько злобы и неприязни, но я точно знаю, что любого насильника или женоубийцу, даже если кто-то в городе порезвился на отдыхе, он, если на месте не резал... все они либо не задерживались в отряде, либо таинственно исчезали. Такое вот откровение.
Ганс молчит довольно долго, морща лицо то в недоверии, то в непонимании, явно прикидывая информацию эту на свою картину мира. Он слишком хорошо знал Лосия, чтобы не верить его словам, но и своим ушам и глазам верил не меньше, а потому пытался сравнить имеющиеся данные со всех сторон.
– То шо у Рангмаза и его кротов всякая шваль не задерживалсь я знаю... да и о том, шо они всех татей в их ряды попавших сами душили - тоже.
– Уже не так уверенно начал следопыт.
– Но я чет, никогда не слыхал о прошлом этого урода, а о снасильничаных им девках каждая собака говорила изо всех углов.
– А стоит ли этому удивляться?
– Лосий даже бровь не повел на этот аргумент.
– Кон Атор вел себя с ними, как с последними потаскухами, хамил и унижал при каждой возможности, а на дуэлях, на которые его изредка вызывали особо смелые воительницы, щадил только жизнь, но не гордость или здоровье. Его вполне могли оговорить, а сам он, если следовать его же логике, такие слухи только поддерживал - тогда под его начало точно не пойдут девушки и женщины. Собственно, последние годы, они в составе Кротов даже не появлялись.
– Знаешь, Лосий, я, мож, к вашим офицерским раутам допущен не был, но я одно точно знаю.
– Ганс чужое мнение услышал, но особого влияния на собственное не испытал.
– Если кто-то выглядит мудаком, ведет себя, как мудак и все его деяния тож мудацкие и заканчиваются плохо, то он - мудак, даж если у него и были кие-то там чистые порывы. Вот и все.
Пока эта парочка переругивалась, Тария прислонилась ко мне с другой стороны, выпав из беседы напарников. А прислонившись к крепкому плечу попаданца, нежно зашептала на ушко... совсем не романтично-воздушную милоту. Скорее, это была жизненная тревога привыкшей от всего ждать подлянку бандитки.