Его личная звезда. Разрушая преграды
Шрифт:
Когда на спину опустилась мужская ладонь и осторожно прошлась по позвоночнику, Ирида едва не замурлыкала, так было приятно. Разомлевшая под теплыми лучами, слегка укаченная волнами, Ирида пребывала в сладкой полудреме, и прикосновение Кирилла вызвало отклик в ее теле. Робкий, но вполне ощутимый. И хотя Ирида не была настроена на занятия любовью, останавливать Кира не стала. Зачем? В последние дни они очень редко виделись, и сама поездка уже была небольшим чудом. Так к чему препятствовать удовольствию?
Кир принял её молчаливое одобрение, и его прикосновения обрели большую уверенность.
Её стон возымел действие. Давление пальцев ощутимо усилилось. И движения, определенно, перестали носить характер массажа. Пальцы бесстыдно скользнули к полоске бикини и пробрались внутрь. Задержались на округлых ягодицах, чуть сжали их, а потом нагло направились к лону Ириды.
Девушка поерзала бедрами, то ли требуя более глубокой ласки, то ли подогревая желание мужчины.
– Кир...
Имя мужчины сорвалось с её губ непроизвольно. И она уже приготовилась услышать в ответ такое знакомое: "Малыш"...
Но вместо этого её резко дернули за плечо и бесцеремонно перевернули на спину, одновременно вскидывая неким образом пойманные руки кверху и наваливаясь всей тяжестью. Ирида даже не поняла, что произошло.
И лишь темно-синие глаза, пылающие бешеной яростью, вернули её к действительности.
Это был лишь сон, где было море, яхта и Кир.
В реальности - чужая спальня, чужая кровать и разгневанный обнаженный мужчина с искаженным от злости лицом.
– Кир?
– не сказал, выплюнул Богдан, сильнее сжимая её сведенные вместе запястья.
– Значит, вот о ком ты думаешь, находясь в моей кровати?! О своем разлюбезном Кире, Ирида? И долго это будет продолжаться? То, что ты сама - заметь, сама!
– пришла ко мне, подразумевает, что ты раз и навсегда выкинешь из головы своего распрекрасного любовничка и будешь думать обо мне!
Ирида, продолжая находиться под впечатлением от чудесного сна, из которого её безжалостно выдернули, и ещё не осознавая, что рука, ласкающая её во сне, принадлежала Богдану, раздраженно выпалила:
– Кир был мне женихом!
И лишь когда увидела, как сужаются глаза Богдана, поняла, в какой ужасающей ситуации оказалась, и что лучше было промолчать. Но куда там... Ирида словно взглянула на них со стороны: она в одной тонкой сорочке лежит распластанная на огромной трансформирующейся кровати, а Богдан, полностью обнаженный, снова злой, нависает над ней. В голове мгновенно вспыхнула тысяча вопросов, и один из них выделялся красной нитью - не его ли прикосновения она слишком реально чувствовала даже сквозь призму сна?
– Значит, жених, - сквозь плотно сжатые губы прорычал Богдан, подтягивая крепкое натренированное тело выше, оказываясь между раскинутых бедер Ириды. Соприкосновение с нежной девичьей кожей свело внутренности Богдана судорогой. Не таким он планировал возвращение домой. Совсем не таким.
Всю дорогу домой он думал, как дальше вести себя с Иридой. Простить отказ пока не мог, червоточинка внутри него ещё гнила, кровоточила, и снова бросать к ногам Ириды свои чувства Богдан не намеревался. Ему нужно время. Хотя бы пару недель. Остынет - и всё нормализуется. Гнев поутихнет, да и призрак Истова больше не будет маячить перед глазами. К тому же, им с Иридой предстояли очень насыщенные дни.
Придется потерпеть. Им обоим.
Про чувства Ириды он старался не думать. Девочка взрослая, свыкнется. И с ним, и с его укладом жизни.
Дом встретил его тишиной. Оно и понятно, час ранний. Ирида, скорее всего, спала. Так и оказалось. Поднявшись на второй этаж и войдя в спальный отсек, Богдан замер в дверном проеме.
Зрелище, представшее перед его глазами, было невероятно завораживающим.
На большой кровати, подогнанной под его размеры, свернувшись "клубочком" спала Ирида. Её белокурые волосы разметались по шелковым темно-фиолетовым простыням, светлую кожу идеально дополняла нежно-бирюзовая сатиновая сорочка, сбившаяся на бедрах и открывающая вид на изумительно округлые ягодицы, прикрытые лишь тонкой полоской белых трусиков. Во сне Ирида выглядела безмятежно, расслабленно. Во сне её ничто не беспокоило... Груди с заостренными сосками просвечивали сквозь ткань - и звали мужчину.
Как же долго он ждал, когда вот так вернется домой и застанет в своей постели её... свою девочку... своё безумное наваждение. Увидит, как она ровно дышит, как спокойно спит, в ожидании его. Как её тело, утомленное от его ласк, отдыхает в преддверии новых.
Конечно, это были только фантазии, которыми он спасался долгих четыре года. Он раз за разом рисовал в голове образ Ириды, прикидывая, какой она стала теперь, когда выросла. Какая у неё походка, какой тембр голоса. И всё равно Богдан не смог предугадать. Реальность превзошла все ожидания.
Его девочка была создана для него...
Сейчас, когда Богдан стоял в дверном проеме спального отсека, ему на мгновение показалось, что они счастливая супружеская пара, что между ними нет стены недопонимания и отчужденности, что Ирида ждет его. И поддавшись слабости, позволив себе такую роскошь, мужчина поспешил раздеться. Он бесшумно сдирал с себя опостылевшую одежду, спешил, ему не терпелось лечь рядом с Иридой, вдохнуть её сводящий с ума запах, прикоснуться к ней. Одежда жалобно трещала, когда её безжалостно рвали.
Оставшись обнаженным, Богдан бесшумно, стремительно преодолел расстояние до кровати. Остановился, чтобы перевести дыхание, обжигающее легкие. Вот она... Ирида... Его мечта... Такая маняще-сладкая... Маленькая... Обнять её, осторожно прижав к груди, отгородить от всего мира, защитить, успокоить и получить в ответ робкие ласки. Не это ли составляет основу мужского счастья?
Сдерживая яростную страсть, сжигающую его изнутри, вожделение на грани разума, Богдан осторожно опустился рядом с Иридой, стараясь не разбудить её резкими движениями. Плевать на собственную гордость... Он как-нибудь переживет своё ущемленное эго. Сейчас для него главным стало удовольствие Ириды.