Его личная звезда. Разрушая преграды
Шрифт:
– Я пить хочу, - глухо прошептала Ирида.
Всё, сил больше не было. Никаких. Её выжали, выжгли изнутри.
Богдан, бросив на неё быстрый взгляд темно-синих глаз, значение которого она даже не пыталась понять, налил воды из графина, стоящего на окне.
– Тебе плохо?
Ирида едва не рассмеялась, услышав от него этот вопрос. Уж не забота ли там сквозила, Богдан Славинский? А?
– Да, мне плохо, - Ирида не стала лукавить. Приняла стакан, жадно выпила воду и вернула пустой Богдану. Посмотрела на мужчину и негромко добавила: - Что мне делать дальше? Я могу вернуться в дом Стаса
Она не договорила, оборвала себя.
Стояла с повисшими вдоль тела руками и ждала, что ей ответит Богдан.
Теперь он был вправе решать за неё всё.
Глава 2
Богдан её отпустил, сказав, что она может забрать из своей квартиры все дорогие ей вещи. Одежду брать не рекомендовал, они обновят её гардероб. Ириду так и подмывало спросить - по его вкусу? Но промолчала, понимая, что не тот момент, чтобы показывать характер.
Вернувшись домой, Ирида ожидала увидеть в квартире Стаса, но его не было. Стало немного горько, но пройдя на кухню, обнаружила записку: "Срочно вызвали в лабораторию". Ирида покачала головой и сделала приписку: "Я переехала к Богдану". Она была рада, что Стас снова занимается любимым делом, единственное, что смущало, так эта полная секретность. Брат не рассказывал, что за опыты и эксперименты они ставили.
Когда Ирида заходила к себе в отсек, у нее возникло чувство, что она сюда больше никогда не вернется. Глупо, конечно. Только сердцу не прикажешь, и сейчас оно сжималось от тоски и безнадежности. Взгляд девушки невольно остановился на букете Кира, подаренном в день помолвки. Букет давно засох, его пора было выкинуть. А вот гладии стояли в первозданном виде, источая слабый, но притягательный аромат. Эти два букета оказали на Ириду странное действие, она подошла к консоли, на которой стоял букет Кира, и села прямо на пол.
– Прости меня, Кир... Прости...
Она не понимала, за что просит прощения. Но эти цветы... Увядшие цветы Кира и идеально сохранившиеся - Славинского, словно два символа человеческих жизней. Одна искалеченная, другая сильная и здравствующая.
Ирида плакала недолго. Она даже в некоторой степени заставляла себя выплакаться, понимая, что в доме Богдана слезы приветствоваться не будут. А ей следовало поплакать, попрощаться с прошлым. И с Киром тоже.
Было бы наивно полагать, что она в один час забудет Кира. Нет, такое не произойдет. Ирида знала, что ей лучше подавить в себе те чувства, что она испытывала к Киру, ту нежную романтическую влюбленность. Потому что если она её сохранит в сердце, то по ней пройдется Славинский. Вот в чем, в чем, а в этом она не сомневалась. И его слова, произнесенные у клуба, что он ни разу её не попрекнет Киром, можно стереть из памяти. Да и вообще всё, что было ранее, до её отказа, надо забыть.
Теперь у Богдана к ней иное отношение. Злое, агрессивное, собственническое. Она нанесла ему оскорбление, отказав. У клуба ей было всё равно, она не страшилась его гнева. Думала, что вскоре будет находиться под защитой семьи Истовых. А вон как всё повернулось. И на сто восемьдесят градусов изменилось к ней отношение Славинского. Будет ли он и дальше мстить, теша своё оскорбленное эго? Или ограничится сегодняшним наказанием? Ирида сомневалась. И от того, что ей ещё предстояло с ним пережить, внутренности Ириды скручивало в тугой узел, заставляя содрогаться. Фантазия у Славинского богатая, и он вполне может заставить её пройти все круги ада.
Выплакавшись и оставив прошлое в своем спальном отсеке, Ирида начала собирать вещи. Всё-таки она решила кое-что захватить из своего гардероба. Были вещицы, с которыми она не желала расставаться. Взяла фотографии родителей, подарки, которые они ей дарили. Взгляд Ириды снова упал на гладии. Ей надо как-то приспосабливаться к Богдану, почему бы не начать с этого букета? Взяла и его. Пусть подумает, что он ей дорог. Она его не выбросила по причине дороговизны, не привыкла Ирида разбрасываться крупными суммами. Букет радовал глаз, а кто его подарил... Такая уж это великая значимость?
В последний раз оглядев комнату, Ирида нажала на кнопку, запускающую механизм закрытия двери.
Всё. Пора возвращаться в дом Богдана.
***
– С каких пор латунцы умеют управлять метеоритами?
Этот вопрос Богдан задал Загару несколько дней назад. Тот равнодушно пожал огромными плечами и нагло усмехнулся.
– Тебе ли, брат, не знать, что латунцы хранят много секретов.
– И всё же...
– Мы не управляем метеоритами, но способны изменить силу притяжения и направить неуправляемое небесное тело в нужном нам направлении. Такой ответ тебя устроит?
Богдан кивнул.
– Вполне.
Когда Загар несколько недель назад пришёл к нему с предложением, Богдан выслушал его очень внимательно. Знал - кровный брат плохого не предложит. Богдана неимоверно задевал интерес Загара к Ириде, и в те дни он не мог определить - на самом ли деле Загар заинтересован в его девочке или делает вид. Богдан не сомневался, Загар, увидев её первый раз в "Неоне" за стойкой, проявил чисто мужской интерес, и если бы он не вмешался, то быть Ириде под Загаром. Загар смел бы всех к чертям собачьим, и притормозил он лишь по одной причине - понял, что она ЕГО, Богдана. Ни один латунец, стоящий во главе рода, не пойдет против своего. А Богдан был причастен к роду Загара.
Те воспоминания для него были тяжелыми. Всё-таки он тогда был ребенком и мало что понимал. Но, как ни странно, помнил себя едва ли не с младенчества, с года так точно. Особенности крови латунцев. На Ароме не знали, для чего латунцы забирают детей. И вряд ли когда-то узнают.
Латунцы не зря считались одной из самых сильных рас в галактике. Они были не просто воинами-завоевателями, природа наделила их и многими другими способностями. Телекинез, гипноз, экстрасенсорика и много-многое другое. Больше всех Богдану нравилась способность блокировать распространение информации.
Стас на днях испытал на себе данную особенность, когда ему, наконец-то, рассказали про истинные мотивы экспериментов.
– Ты будешь владеть информацией, которую тебе сейчас предоставят, но никогда ни при каких обстоятельствах, без моего разрешения, не сможешь передавать ее ни устно, ни письменно, ни ментально, - фраза, доступная только главам рода.
У Стаса забавно округлились глаза, он и помыслить не мог, что подобное возможно. Богдан стоял, скрестив руки на груди. Друг, с латунцами и не такое возможно. Ему ли не знать.