Его любимая девочка
Шрифт:
— Мне нравится твоя мятежность и строптивость, Лена. Приятней будет тебя укрощать. Да только запомни, моя любимая девочка, свою страстную натуру будешь проявлять только тогда, когда я буду трахать тебя. В остальное время ты должна вести себя достойно, покорно и очень ласково, как кошечка. Но если продолжишь сопротивляться и не слушать меня, то я тебя накажу.
Он сильнее сжал меня за лицо. Я смотрела в чёрные глаза этого чудовища и видела в них своё испуганное отражение. Отражение девчонки, которая попала в лапы настоящего исчадия ада…
Потом
— Ты спросила, зачем я это сделал? Зачем похитил тебя? Я отвечу, Лена.
Он коснулся своими мягкими губами моих сухих и потрескавшихся губ и прошептал:
— Потому что ты — моя любимая девочка. Невинная и чистая, как белый лист. Но при этом умная и невероятно страстная. Ты создана для меня и будешь всегда принадлежать только мне одному. Я буду пробовать тебя, как самое изысканное лакомство, буду наслаждаться тобой, буду брать тебя, когда захочу и как захочу. И если ласковой будешь, то и ты получишь настоящее наслаждение. Ты раскроешь в себе свою страсть, Лена и будешь кричать в моих объятиях, молить станешь, чтобы я трахал тебя. Ты полюбишь меня также сильно, как я люблю тебя. И когда это произойдёт…
Он замолчал и тут же впился в мой рот жадным поцелуем, заталкивая свой язык мне чуть ли не в глотку! Я начала мычать и извиваться, чтобы избавиться от этого мерзавца!
Но Джанабаев лишь крепче сжимал меня в своих руках, норовя раздавить, будто хрупкую куклу.
А потом, не прерывая своего грубого и садистского поцелуя, одной рукой он разорвал на мне свитер, затем резко и грубо дёрнул в сторону бюстгальтер. Обнажённая кожа мгновенно покрылась мурашками. Он тут же меня схватил, будто варвар, за обнажённую грудь и с силой сжал.
Я вырывалась, но с тем же успехом можно было бороться с каменой стеной.
Он мял мою грудь и издал стон, подобный довольному рыку настоящего животного.
Мне стало не хватать воздуха. Из-за его проклятого языка я не могла вздохнуть. Сердце колотилось так сильно, что казалось, сейчас оно выломает мне рёбра.
В итоге, я пнула со всей силы его по берцовой кости и одновременно с ударом, укусила ублюдка за язык.
Артур тут же отстранился и хищно улыбнулся.
— Ты потрясающая!
Он снова потянулся ко мне, но я, прикрывая грудь руками, попыталась проскочить мимо, чтобы убежать. Не вышло, он снова схватил меня и прижал к себе, довольно улыбаясь.
— Пусти-и-и-и!!! — заорала я в бешенстве.
— Никогда, — был его ответ.
— Выпусти меня отсюда! Я домой хочу!
Тревога и отчаяние нарастали.
— Нет, Лена, — ответил Артур всё так же невозмутимо.
Он снова вплотную прижал меня к себе, я змеёй изогнулась и укусила его за шею, вцепившись зубами в то место, где билась жилка, да с такой силой, что отчётливо ощутила, как рвётся и хрустит на зубах его кожа. Он дёрнулся от боли, но я не ослабила хватку, — ему пришлось больно схватить меня за волосы, чтобы освободиться.
Одной
Артур посмотрел на меня каким-то диким, первобытным взглядом и улыбнулся, словно маньяк.
Он коснулся окровавленными пальцами моих губ и измазал их в своей крови.
— Ты пустила мне кровь, Лена. Но очень скоро и твоя кровь прольётся, когда лишу тебя девственности. Ты будешь кричать от наслаждения и оргазма. Поверь мне, девочка, я рад, что ты такая… Мне нравится, что ты не скулишь и не умоляешь меня отпустить тебя, а борешься, требуешь, защищаешь и отстаиваешь себя. Я восхищён и в который раз убеждаюсь, что ты создана для меня.
— Ты псих! — процедила со злостью, когтями впиваясь в его кожу на руке, которой он держал меня за волосы.
Мне было больно, а он, словно не ощущал боли, хотя мои когти тоже наделали ему глубоких ранок.
Мы стояли, впившись друг в друга взглядами. Я смотрела с ненавистью, а он мной восхищался.
На моём лице читалась злоба и презрение, а он хотел меня.
Я чувствовала его эрегированный член, который готов был вырваться наружу, разорвав ткань чёрных брюк.
Он прижимал меня к себе, продолжая оттягивать мою голову назад. Ещё чуть-чуть и он сломает мне шею.
— Как я уже тебе говорил, Лена, — произнёс он мне в шею, вдыхая в себя мой запах и касаясь моей кожи своим носом и губами. — На первый раз я тебя прощаю. Сейчас ты, как послушная девочка, пойдёшь в ванную и хорошо помоешься. Твой запах перебивает запах духов и вчерашней вечеринки. Хочу, чтобы твоё лицо и твоё тело, были чистыми и свежими. Пока будешь приводить себя в порядок, слуги приберутся здесь, а техник заново установит камеры. На столе тебя будет ждать обед из твоих любимых блюд. Отдыхай и привыкай. Несколько дней я не буду тебя беспокоить, а потом… Потом я покажу, как сильно тебя люблю.
Он отпустил меня, я облегчённо выдохнула, чувствуя, как пульсирует боль уже не только в голове, но в затылке, да и во всём теле. Меня разбирала сильная дрожь. Хотелось кричать, но я молчала. Хотелось бежать, но ноги приросли к полу. Даже прикрыть руками грудь не было никаких сил.
В данный момент, мне казалось, что я умерла и оказалась в аду.
Джанабаев смотрел на меня с невероятной похотью и прежде, чем уйти, очень бережно погладил меня по груди, а потом взял, склонился и поцеловал её.
По телу пробежали мурашки, но не от наслаждения — от страха.
Потом, он улыбнулся мне, взял меня за плечи и развернул от себя в сторону ванной комнаты.
— Иди и сделай, как я сказал, Лена.
И вдобавок, по-хозяйски и невероятно пошло, шлёпнул меня по попе.
Словно кукла, я пошла в ванную, лелея мысль о том, что всё равно сбегу отсюда. А когда окажусь дома, расскажу обо всём своим родителям и вместе мы сделаем так, что этого урода засадят за решётку до конца его дней.