Его любимая девочка

Серж Олли

– Зато Алисочка у нас поступила сама, – ехидничает сестра, переводя на меня взгляд. – Гордость и отрада… Все ясно, чао! – разворачивается и выходит из кухни.

Мама устало опускается за стол и смотрит в окно невидящим взглядом.

– Мам, ну не принимай близко к сердцу, – ложусь я щекой ей на плечо. – Все наладится.

– На-ла-дит-ся, – повторяет она по слогам и нервно улыбается. – Ох, как же я устала. Оно все не заканчивается, дочь. Сначала сестра твоя меня аллергией с ума сводила. Я думала чокнусь, пока раздельно готовила и на процедуры

ее водила. Ничего, приспособились. Потом Вера Павловна слегла. Ну не отцу же за женщиной ухаживать. А у тебя выпускные классы, поступление. Только, казалось, все закончилось… Анна в отрыв ушла. Выросла. Теперь вот ещё и отец с этой аварией. Родители парня того какие-то крутые. Виноватым его не признают, в суд подали… – она закрывает глаза ладонями и несколько секунд молчит, будто беззвучно плача.

– Мам… – зову я ее, проглатывая в горле ком. – Ну ты чего. Лучше расскажи, кого сегодня было больше мальчиков или девочек? – шутливо трясу ее за плечи.

– Мальчишек, – улыбается она и целует меня в лоб. – Ну что? Шоколадку дать?

Киваю.

– Тома! – слышим мы из гостиной голос отца. – Ты пришла? Завтрак мне принеси!

– Царь проснулся, – поджимает губы мама и идёт к плите, забывая про мою шоколадку.

Но поведение отца никак больше не комментирует. И мне запрещает встревать, потому что «папа переживает», «папа может больше никогда не вернуться в спорт».

То же мне спорт! Тренер футбольной команды второй лиги, которая никогда за всю историю города не выходила в первую.

Но мама говорит, что папа из-за неё не поехал в молодёжную команду, решил жениться. Никогда в это не поверю. Его, скорее, не взяли, но да ладно. Все равно! Это все не повод так по-хамски себя вести.

– Побегу, мамуль, – встаю я из-за стола, обмываю тарелку с чашкой и чмокаю маму в щеку.

– Удачного дня, Лисёнок, – мягко отзывается она.

– Спасибо, – отвечаю.

Быстро переодеваюсь в белую блузку и чёрную юбку-карандаш. Надеваю новые туфли на шпильке и беру рюкзачок. Не такой, слава Богу, теперь большой, как в школьные годы.

До института добираюсь достаточно быстро. Везёт с маршруткой. Даже успеваю купить бутылочку воды в ларьке, потому что от волнения пересыхает в горле.

Как это будет? Новые люди, преподаватели. Сюда не смог поступить на бюджет никто из моих одноклассников. Я бы и сама не поступила, если бы не победа в всероссийской олимпиаде по английскому.

Подхожу к главному ходу в студенческом городке, где уже небольшими группами тусуются студенты, и откручиваю крышку.

Делаю глоток воды, медленно оглядывая старинное здание вуза, и вдруг кто-то просто выбивает бутылку у меня из рук.

В прямом смысле обтекая, оборачиваюсь и вижу в шаге от себя ту самую девушку с гонок, которую облила колой. Она стоить в компании двух подруг. В отличие от меня, одетой по форме, они меньше всего напоминают своим выбором одежды студенток. Скорее… ну да ладно.

–Прости, – мерзко сюсюкает девушка. – Я тебя не

заметила, – делает шаг вперёд и зло оскаливается втыкая острый ноготь мне в плечо.

– Не попадайся мне на глаза, поняла?

– Я здесь учусь, – говорю примирительно и глубоко дышу, убеждая себя, что наверное, девушка имеет право меня недолюбливать. – Могу перед тобой еще раз извиниться.

– В задницу себе извинения засунь! – фыркает она и величественно разворачивается на каблуках, уходя в сторону парковки.

– Мы б на твоём месте перевелись, – ржут ее подружки и уходят следом.

Я оглядываю себя, пытаясь привести в порядок. Ну вот и как, спрашивается, теперь выходить на сцену к ректору и получать студенческий? На блузке так и останется пятно… Но переодеваться уже однозначно поздно, потому что студенты начинают потихоньку стекаться в здание.

Прикрываясь рюкзачком, вклиниваюсь в толпу. Поднимаюсь по лестнице и захожу в актовый зал.

Глава 5. Встречи.

Алиса

Свободных мест в зале почти нет. Точнее, визуально они есть, но их все уже кому-то заняли. Прямо целыми рядами.

– Алиска! – вдруг раздаётся радостное справа от меня.

Оборачиваюсь на голос и вижу девочку, с которой познакомилась на олимпиаде по английскому. Наши столы были соседними, и четыре часа мы поддерживали друг друга, как могли.

– Катя… – улыбаясь, протискиваюсь ближе, видя рядом с ней свободное место. – Можно? – киваю на него.

– Конечно! – восклицает она и понижает голос. – Представляешь, я так боялась опоздать, что приехала на час раньше, – хихикает. – Потому и сесть успела. А эти… – она делает выразительную паузу, – специально с перваками рядом не садятся. У них тут правила свои какие-то странные. Чуть ли не дедовщина. Но меня разве напугаешь дедовщиной! – снова хихикает.

– А почему не напугаешь? – интересуюсь, опускаясь на сиденье.

– Ну у меня же сестра старшая здесь учится. Председатель студсовета, поти что королева, – ехидненько объясняет она.

– Понятно, – улыбаясь, качаю головой. – Тогда ничего не страшно. Это точно. А ты как? Тоже на бюджет? Просто помню , ты так плакала, что не выиграла… Мне даже стыдно стало, – смущаюсь.

– По экзаменам прошла, – отвечает моя знакомая. – Ну и папа, наверное, сжалился и ректору позвонил, – подкатывает глаза. – Так что я никогда не узнаю. Умная на самом деле или просто мозгосодержаший продукт.

– Перестань, – улыбаюсь ей в ответ. – Ты говоришь на английском лучше меня.

– Это из вредности, – объясняет Катя. – В классе пятом заговорила. Чтобы понимать о чем Варвара по телефону треплется, а потом ее родителям закладывать.

– То есть, у вас война, – подвожу я итог.

– Просто «цирк с конями», – подтверждает моя знакомая. – Она в детстве так сильно меня ненавидела, что всем говорила, что меня подкинули цыгане. И я родителям неродная.

– Кошмар, – качаю головой.