Его любимая нечисть

Полянская Катерина

Чай остывал…

Некоторое время спустя Багряна осмелела достаточно, чтобы тоже начать разглядывать рыжую нечисть. Вид наверняка определила. Вон как губки поджала. Но вряд ли она могла догадаться, что он обращенный.

Интересно, он ей хоть чуточку понравился? Так посмотреть, Айкен даже ничего. Тощий, но, думаю, со временем это подправится. Зато обаятельный. И багровый бархат ему идет. Надо будет рассказать ей его печальную историю, девчонки подобное обожают. А страдать одной из-за симпатичного, но зловредного исчадия тьмы мне уже поднадоело.

— Что, понравился? — Айкен

опять подмигнул.

Может, у него просто глаз дергается?

— Вот еще! — поспешила отговориться ведьма и прошлась взглядом по собравшимся, наверное, проверяя, поверили ли.

— Ну, тогда я пошел.

Айкен поднялся, махнул нам на прощание — и был таков.

Черноволосая ведьмочка шумно выдохнула.

С минуту мы с Кьяной держались, но нашего такта хватило ненадолго.

— Ведьмы нечисть изгоняют, уничтожают, в крайнем случае терпят, мирно сосуществуют и используют в своих целях. Еще подчинить могут. Но точно не то, о чем вы обе подумали!

Даже на наши взгляды жертва реагировала нервно.

Ага, так мы и поверили!

— Кажется, ты ему тоже понравилась, — прижала ладошки к груди моя не в меру романтичная ведьма.

При ее нынешней внешности особо не разберешь, но вроде бы Багряна покраснела.

— Издеваешься?! — прошипела обиженно.

— У нечисти другие представления о красоте, — просветила ее я. — Он спокойно мог не заметить, что с твоим лицом что-то не так.

На этом месте Багряна притихла, и вид у нее стал какой-то задумчивый.

Помолчали, подразнили ее взглядами, но она больше не велась. Разлили чай по чашкам…

— Слушай, ты просто обязана с ним закрутить, — вручая сводной сестре чашку с желтыми узорами, Кьяна снова перешла к словам. — Хотя бы для того, чтобы отомстить за все наши страдания.

— И мои тоже, — присоединился мыш.

Мне, как всегда, выпало быть голосом разума:

— Только цветы от него не бери, это опасно.

Предупреждению Багряна не вняла, и два дня спустя библиотека провоняла геранью, гордо торчащей из горшка, и полынью, которой зачем-то был украшен роскошный букет желтых роз. Все же у Айкена странные представления о прекрасном.

Романтичная Кьяна страдала, растягивала поход в лавку на два часа и извела три флакона дорогущих духов. Моих, что немаловажно. Но терпела, даже не подкалывала, и втихаря немного завидовала сестре. Прочие обитатели библиотеки самоустранились, предоставив бороться с безобразием мне.

И я боролась! Изо всех сил! Сперва честно предложила Багряне выкинуть всю эту гадость, но ведьма уперлась. И даже угроза, что и ее вместе с «ароматными» подарочками рыжего воздыхателя вон вышвырну, ни в какую не заставила Багряну сдаться. Когда же я, ну чисто случайно проходя мимо, столкнула горшок с геранью со стола, меня чуть из родной библиотеки не изгнали! Но самое досадное заключалось в том, что горшок не разбился. Даже не надкололся. И цветок совершенно не пострадал.

Когда я уже готова была прийти в отчаяние, явился один из студентов жутика с теми самыми тремя флаконами духов, и жить — в смысле, дышать — стало немного полегче. Только посетители, явившиеся поглазеть на скрывающуюся в библиотеке уродину, едва заглянув внутрь, заливались слезами и убирались прочь, задыхаясь от кашля.

А мне приходилось прикладывать неимоверные усилия, чтобы не таять.

Все же так ухаживать умеет только нечисть! И то не всякая.

— Думаю, ты его простишь, — со знанием дела заключила Кьяна, разбрызгивая остатки духов по библиотеке.

Сомневаться в том, что уже к вечеру у меня будет новый флакон, не приходилось. Айкен исправно информировал покровителя о малейших изменениях в моем настроении.

— Нарыв тебе на язык, — беззлобно буркнула я.

И если бы не щит, который выставила Багряна, шепелявить бы ее сестрице дня три…

— Зараза ты, — вздохнула подруга.

— Чего и не скрываю.

Но возможность обзавестись чем-нибудь некрасивым и болящим ее не остановила. Ведьма была полна решимости осчастливить всех, кто еще не успел спрятаться от ее сердобольного внимания.

— Зря ты злишься, — не унималась она. — Ну сболтнул он лишнего. Так этими духами уже троекратно искупил свою вину.

— Мужчины вечно друг перед другом рисуются. Ну знаешь, чтобы казаться жесткими и сильными, — добавила Багряна.

Я оглядела сестер, тягостно вздохнула и подперла щеку кулачком.

— Честно говоря, не так уж я и злюсь.

На меня с интересом взирали две пары глаз:

— Тогда что?

— Он не любит меня. Просто ему нужно, чтобы я была рядом. Думаю… Нет, уверена, потому что со мной у него пленки с глаз пропадают, прорезаются чувства, и вообще он становится почти нормальным человеком. — Впервые за три дня я все-таки поделилась тем, что сжигало изнутри. А потом и вовсе сделала нехарактерное для нечисти признание: — А я по любви хочу!

В глазах защипало от подступивших слез.

Чтобы никто не заметил, я отвела взгляд и стала рассматривать каменный пол, на котором отблесками дорогого вина играл свет, просачивающийся сквозь разноцветные стекла узких окон. Да, лето сдавать позиции не торопилось, и погода по-прежнему стояла жаркая. Но это больше не раздражало. В последние дни мне было не до того.

Девчонки солидарно вздохнули.

Тишина уже начинала казаться унылой, когда распахнулась дверь.

Ожидая увидеть очередную развеселую компанию, которой в ближайший же миг суждено захлебнуться кашлем и навсегда исчезнуть с наших глаз, мы все трое повернули головы… но в библиотеку вплыли два роскошных букета. Белые розы и алые. И бутоны дымились.

Такие цветы только в одном месте растут, уж я-то знаю. В смысле, росли. Потому что если там что и оставалось после Алескара, теперь уже точно ни единого цветка не торчит.

Следом за этим великолепием появились мои хвостатые дядюшки.

Дипломированная нечисть сегодня была облачена в лучшие свои костюмы. И шагали близнецы как-то особенно важно, выпятив грудь вперед и важно изогнув хвосты. Только кисточки при ходьбе смешно подрагивали. А лица у обоих такие серьезные, что мне срочно пришлось хватать с полки первый попавшийся справочник и утыкаться в него, чтобы не прыснуть. Впрочем, удержаться и не понаблюдать все равно не получилось.