Его маленькая большая женщина

Резник Юлия

— Девка твоя у меня. На молоденьких потянуло? Что ж ты так не бережешь свое добро?

— Какая девка? Ты бредишь, Карась?

— Твоя девка, думаешь, не знаю, кого ты трахаешь?

— Знаешь? И что? Ну же, Карась, ближе к делу.

— Вертолет и миллион долларов! — ухмыляется.

— Все шутки шутишь?

— Ты отзываешь псов и уничтожаешь все, что на меня есть.

— С чего бы это? — притворно удивляется Булат.

— Ты что, оглох, что ли? Телка твоя у меня. — Брызжет слюной в трубку.

— Какая телка, Карась? Домработница,

работающая у меня два месяца? Ты серьезно считаешь, что я отпущу тебя с миром только потому, что ты прихватил мою прислугу? Не тупи! Да и не даст это тебе ничего. Ты уже в черном списке… у всех, — Булат блефует, ему просто жизненно необходимо убедить Карася в своей полной незаинтересованности.

— Подумай, Монгол! Время до вечера. А я пока девкой твоей займусь — такая сладкая

И короткие гудки в трубке. У него скулы сводит от ярости, от того страшнее вполне себе спокойный голос:

— Засекли?

— Да, но вызов пропущен через несколько левых ip адресов. Дохлый номер.

— А маячки на телефоне?

— Булат Тахирыч, ну он же не дебил! Вами тренирован. Такие примочки на раз-два вычислит.

— Найдите его.

Сказать, что она была в ужасе — это ничего не сказать. Напротив нее сидел мужчина. Никаких других деталей парализованное сознание не отмечало. И у него был пистолет — это она видела особенно отчетливо. Глушитель холодно поблескивал в тусклых лучах уходящего дня. Что он от нее хотел — она не знала. И спросить не могла. Чисто физически не получалось.

— Отлыгала? — с какой-то жуткой усмешкой. И она отчетливо понимает — он не в себе.

— Монгол тяготеет к педофилии! Ну, кто бы мог подумать.

Что он несет? Какой Монгол?

— Чем ты его зацепила? Отвечай, сука! — и ногой по ребрам.

Поля хрипит, но ни слова не может выговорить. Ее просто заклинило!

— Чего молчишь? Придет за тобой, думаешь? Праведник хренов! Ты знаешь, сколько можно было бы загребать бабла, не будь он такой правильный? — он совершенно слетел с катушек — кричал и пинал ее ногами в такт каждому слову.

От боли темнело в глазах, и сознание начало потихоньку ускользать. Но, видимо, актеру требовались зрители, потому что он встряхнул ее за грудки, пытаясь привести в чувство, а потом изо всех сил толкнул о стену. Полина отлетела, ударившись головой, и осела на пол, окончательно утратив связь с реальностью.

А в это время как раз происходит самое интересное. Группа захвата, всего пять человек, но это ребята такого класса, что один десяти стОит. Какие-то секунды, а Карась полностью обезврежен.

— Готов, — в переговорное устройство.

— Что с девочкой?

— Жива.

— Захожу.

Еще секунда, и Булат врывается в помещение. В память врезаются безвольное тело на бетонном полу и абсолютно белые губы. Вой сирен взрывает тишину. Неотложка сработала на ура.

Полина приходит в себя уже в палате. Ужасно болят ребра и голова. Противно пищат приборы. С трудом открывает глаза. А напротив — Булат, и глаза его колдовские. Монгол! Вот, о ком шла речь! — как озарение. Берет ее за руку, целует ободранные костяшки.

— Прости, маленькая, не уберег.

Полина так и не может ничего сказать — речь не вернулась. Она притягивает уже его руку к себе и целует в ответ.

У него куча работы в связи с последними событиями, и времени совсем нет, а она там одна. Со сломанными ребрами и средней степени сотрясением. А еще Поля молчит — совсем. Он на уши всю больницу поставил, но никакого разумного объяснения происходящему так и не нашел. Все списывают на шок. Он вырывается к ней уже около восьми. Полина не спит, протягивает ему блокнот.

— Хочу домой

— Нет, маленькая, еще рано.

Подчеркивает слова двумя линиями и ставит восклицательный знак, что, по-видимому, означает крайнюю степень настойчивости.

— Ты уверена?

Отчаянно кивает головой, и он послушно плетется оформлять выписку.

Ей действительно лучше, а нахождение в больнице, хоть и в отдельной красивой палате, почему-то стойко ассоциируется со временем, проведенным в приюте. Домой хочется нестерпимо.

И вот они уже дома. Он помогает ей снять верхнюю одежду, сапоги. Провожает в спальню, расстилает кровать и укладывает, как маленького ребенка.

— Кушать хочешь?

Отрицательно качает головой и, ухватив за руку, тянет на себя.

— Мне посидеть с тобой?

Кивает, и он садиться рядом на кровать. Она похлопывает по подушке.

— Мне лечь?

Еще один кивок. Он неловко пристраиваться на самом краю, протягивает руку и нежно гладит все еще припухшую скулу. Глаза в глаза. Легонько проводит по ребрам.

— Больно?

Пожимает плечами.

— Можно? — приподнимает кофту.

Она сглатывает и позволяет. Справа огромный, уже желтый синяк, под ним два треснутых ребра. И дальше более мелкие отметины по всему животу. Он проводит губами по каждому кровоподтеку. Она гладит его по волосам. Спускается губами ниже, финальный поцелуй в выпирающую косточку бедра и… отстраняется. А Полина просто не может его отпустить, обхватывает шею мужчины руками и целует во впадинку между ключицами. Он замирает. Она НИКОГДА не тянулась к нему.

— Нет, маленькая, тебе еще рано

Читает по губам: Пожалуйста. И Булат просто не может ей отказать. Губы скользят вдоль тела, он аккуратно снимает с нее футболку, раздевается сам, возвращается к груди, трепетно, как к святыне. Посасывает кончики, и подрагивающими пальцами вниз. Стягивает трикотажные штаны, разводит ноги, губы спускаются. Целует ямку пупка, раскрывает пальцами раковину пухлых губок и лижет широким движением сердцевину. Полина всхлипывает, он прикусывает комочек клитора, и она кричит! Схватила за волосы и прижала к себе. А он просто с ума сходит от того, какая она нежная и вкусная. Он не просто ласкает ее языком, он вылизывает ее всю, как какое-то животное. А Полю трясет от чего-то, необратимо надвигающегося: