Его море
Шрифт:
– А если я снова пропаду, навсегда или на время – не важно, ты так же попытаешься придумать кучу причин, чтобы сделать обыденным невозможное?
– Второй раз это уже не сработает. В тот день я думал, что ты больше не вернешься. Но если ты пропадешь сейчас, то я, зная, что в один из дней могу снова тебя услышать, буду ждать возвращения. Потому что так легче. Потому что один раз я уже услышал тебя после долгого перерыва.
Собственные слова не смущают Аниса. Он прекрасно знает, что подтекст сказанного неоновой вывеской маячит перед моими глазами: не потому Анис будет ждать, что моя компания ему приятна и не потому, что так быстро прикипел ко мне. А потому, что мое присутствие придает ему смелости в мыслях и поступках.
– Мило, – я слабо улыбаюсь. – И очень искренне.
Неловкость за сказанные слова нагоняет Аниса с опозданием и он, отодвинув пустую тарелку, отвлекается на окружающий его мир.
Полуденное солнце нещадно палит, размаривая и без того поддавшегося алкоголю Аниса. Его мысли сумбурно сменяют друг друга, то уговаривая вернуться домой, то умоляя бежать сломя голову из места, где так и не смог прижиться за долгое время.
Не слушая официантку и не вчитываясь в принесенный ею счет, Анис расплачивается и, вытянув под столом ноги, откидывается на спинку стула. Его не интересуют ни музеи, ни памятники, ни экскурсии.
Не сумев познать и принять себя, Анис не имеет желания тратить время и силы на попытки познать мир, в котором он живет.
Неожиданно кафе наполняется людьми, сбежавшими от работы на обеденный перерыв. Девушки, занявшие места кукурузных богинь, мешают в один коктейль цифры из отчетов и оценки из дневников их детей. В один момент одна из них бросает: «Кстати, я же записалась в тренажерку!» и разговоры о цифрах остаются позади. Ровно до того момента, как ее спрашивает о цене абонемента.
В это время мужчины за соседним столиком пытаются решить, какой цвет кружки лучше подойдет для новой рекламы растворимого кофе, а разговор целой компании, вплотную занявшей столик прямо перед нами, не уходит далеко от прошедшего корпоратива.
Анис прислушивается к чужим беседам и немного завидует. Ему всегда хотелось стабильности в жизни, чтобы семья, работа – одни и те же лица каждый день.
Он не врал, когда говорил, что никогда не хотел быть особенным.
– Но все равно, судя по твоим воспоминаниям, в прошлом ты был для кого-то особенным.
Анис вздрагивает – ему не хочется говорить об этом. Он продолжает вслушиваться в голоса посетителей кафе и поначалу серьезно настроен не отвечать, но потом понимает, что лучше сразу расставить границы дозволенного. Одно за другим меняет слова в предложениях для краткого объяснения, несколько раз полностью меняет их смысл, но так и не находит подходящего варианта – придется говорить напрямую.
– Я был женат, – тугой ком в горле не позволяет выпалить все на одном дыхание и Анис натужно откашливается. – Не хочу ни говорить об этом, ни делиться воспоминаниями, потому что только спустя время я понял, что совершил ошибку.
– Значит, ты все же не так легко отказываешься от людей?
– Нет, отказывается легко, но забываю их с трудом – это немного другое.
Шум вокруг усиливается. Дама, пропустившая корпоратива и ютившаяся в самом углу стола от того, что ей нечем поделиться, косо поглядывает на Аниса и время от времени высказывает все, что думает о нем. Ей категорически не нравится, что человек, ничего не заказав, занимает целый столик.
– Эй! – Анис рывком снимает наушники, переходя на шепот: – Это она упрекает меня или ты!
– С чего бы мне! Можно сказать, мы вместе за одним столиком сидим. Мне ее мысли тоже не нравятся. Я не фанат обвинений всех и вся без разбору.
Анис активно качает головой, старательно делая вид, что верит моим словам. Ему намного удобнее и приятней быть обиженным чужими словами, чем виноватым в поспешном высказывании своих. Убирая наушники в карман, он, вдруг, замирает.
– Как такое может быть? «Ее мысли кажутся тебе неприятными»? Мысли? Ты же в моей голове находишься, а, значит, можешь видеть только то, о чем я думаю и то, что я сам вижу, так? Откуда тогда тебе знать, что творится в голове другого человека, которого до этого момента я не замечал и о котором даже не думал?
– А этого и не нужно! Просто иногда мне скучно смотреть на мир твоими глазами. Ну, скручивал ты наушники, чтобы они не запутались в кармане и что? Ты делал это так медленно и кропотливо, что мне захотелось отвлечься на что-нибудь другое. А эта женщина, как ты ее вообще не заметил, так громко высказывалась о тебе.
– Разве? – Анис наконец поворачивается в сторону женщины и встречается с ней взглядами. – Смотрит она, да, неприятно, но я не помню, чтобы она что-то громко говорила. Да и сейчас сидит молча. Ест больше всех и что-то листает в телефоне – ей не до меня.
– Ой, не зацикливайся! – Мне бы в этот момент вздохнуть громко, чтобы чужие мысли в порядок привести или вообще сдуть их. – Вернемся немного назад.
Анис не зацикливается.
Но разочек зацикливаю я.
Шум вокруг усиливается. Дама, пропустившая корпоратива и ютившаяся в самом углу стола, есть больше всех, и все время молчит. Ей больше нечем заняться, кроме как бесконечно залипать в телефоне и изредка поглядывать с укором на Аниса.
– Никто не знает, о чем она думает.
Когда до конца рабочего обеда остается совсем мало времени, посетители толпой покидают кафе. Анис торопится следом, словно ему по пути и тревога, вызванная утренним бездельем, отступает.
Вместе с незнакомыми людьми он выходит на главную улицу, замечает киоск-кафейню на углу и, широко зевая, отделяется от толпы. Кофе обжигает руку через бумажный стаканчик и жара становится совсем невыносимой. Тыльной стороной ладони Анис вытирает пот со лба, проклиная безоблачное небо, но пить кофе не перестает и от этого сильнее покрывается потом.