Его мятежница
Шрифт:
Едва дыша, я направила пистолет на грудь единственного любимого мной человека, надеясь только на лучшее. Брэд поднял руки, и я нажала на спусковой крючок.
Пистолет выстрелил, и Брэд упал на землю. В этот момент я поняла, что промахнулась и вместо груди выстрелила ему в голову. Брэд перекатился на бок и упал в воду.
Я открыла рот, чтобы закричать, но не издала ни звука. Мне хотелось умереть. Я подбежала к воде, но не нашла Брэда в мутном неспокойном море. Я не умела плавать, и поблизости не было никого, кто мог бы помочь. Потому я просто стояла, испытывая
Наконец, я пришла в себя. Мне нужно было убираться отсюда. Именно этого бы хотел Брэд. Он бы не хотел, чтобы меня поймали и повесили за убийство высокопоставленного правительственного чиновника. Брэд бы предпочел, чтобы я продолжала бороться. Даже если я случайно выстрелила ему в голову.
Я бросила пистолет и сумку и побежала прочь со всех ног.
Камеры слежения в доках расскажут всю историю. Брэд погиб героем, пытаясь поймать обычного вора. Если же там не было камер, то кто-то обязательно найдет его пистолет и ее сумочку. Расследование покажет, что из оружия была выпущена пуля. Так они догадаются, что произошло. В любом случае, выходило, что Брэд умер при исполнении служебных обязанностей.
Что касается меня, то мне придется скрываться. Я надеялась, что мятежники оценивают меня достаточно высоко, чтобы помочь спрятаться на время правительственного расследования.
Это глупая идея, но я бежала прямо к себе домой. Мне хотелось собрать вещи. У меня их было не так много, но я ими дорожила. По пути к лестнице я на автомате проверила почтовый ящик. Там была записка с инструкциями. Они уже знали про убийство. Мятежники действовали быстро и собирались мне помочь. Это было небольшим утешением, но все же лучшим, чем ничего. Я исчезну и лишь потом позволю себе ощутить опустошение. Прямо сейчас я просто не могла думать о том, что сделала, и как потеряла Брэда навсегда.
Когда я подошла к двери своей квартиры, она была плотно заперта. Еще одно маленькое утешение — никаких признаков того, что меня уже искали.
Но как только я отрыла дверь, чья-то рука схватила меня за запястье и втянула внутрь комнаты. Я вскрикнула, увидев, кто это был, а потом начала плакать.
Брэд. Насквозь промокший, он разделся до бронежилета, в котором не было отверстий от пуль, и джинсов. На лбу у него красовалась красная полоса. Пуля лишь задела его. Черт возьми.
— Ты жив!
— Да, но не благодаря тебе, — отозвался он, подхватив меня на руки и принявшись целовать, пока я не стала задыхаться.
— Я так виновата! — наконец, произнесла я, когда он отпустил меня, и мне все же удалось вдохнуть воздух.
По телу побежала дрожь. Все чувства, которые я подавляла последние двадцать минут, всплыли на поверхность. Я притворялась, что убивала своего любовника, затем решила, что действительно его пристрелила. А теперь он восстал из мертвых. Шок мог просто парализовать меня.
Брэд прижал меня к себе и снова поцеловал.
— Эй, ш-ш-ш, все хорошо. Я в порядке.
Он обнимал меня, а я успокоилась, лишь когда по-настоящему осознала, что не потеряла Брэда. Я ведь думала, что больше его не увижу. Что больше никогда не
— Я люблю тебя, Сильвия. И больше никогда не оставлю.
Его аромат переполнял мои легкие, а от вкуса губ внутри стал распространяться покой.
— Я тоже тебя люблю, — произнесла я, прижавшись к его груди. — Нам нужно уходить.
— Если ты сбегаешь, то я следую за тобой.
Я улыбнулась, когда Брэд снова поцеловал меня. Похоже, у нас действительно все получилось.
ЭПИЛОГ
Брэд
Четыре года спустя…
Я прислонился к дверному косяку, наблюдая, как Сильвия ходила по комнате, расставляя книги на полки. Мой взгляд остановился на ее бедрах, которые теперь были немного полнее. Я взял на себя заботу о том, чтобы ее хорошо кормили. И никогда не заставлю Сильвию голодать, чего бы мне это не стоило.
Я заметил на ее столе две книги и понял, что они вернутся сегодня вечером домой вместе с нами. Сильвия часто так поступала. Она не могла выпустить книги из рук. Всякий раз, когда люди где-то находили книги и приносили в школу, с огромной радостью несли их Сильвии. Я бы позавидовал книгам, но ведь именно нам с дочерью она читала по вечерам, когда мы ложились спать. Самое любимое время суток.
Сильвия оглянулась на меня через плечо.
— Присоединишься к нам снаружи? — спросил я ее. Она улыбнулась, ставя на полку последнюю книгу. Учебный день уже закончился, но некоторые родители не могли придти сразу и забрать своих детей, поэтому мы играли с ними на улице, бегая по детской площадке, пока их не уводили по домам. Все учителя дежурили по очереди, но обычно оставались почти все. Мы были не просто учителями, а лидерами, осуществляющими систему поддержки, которая помогала нашему обществу держаться на плаву. Мы все работали сообща.
Мы с Сильвией стали учителями в школе. Дети изучали математику, чтение, науку и актуальные факты из истории. Наряду с полезным садоводством, они учились строить безопасные убежища для повстанцев и проектировать города. Наше общество росло сплоченным, и мы сознавали, что сердцем мятежников были дети.
Мы знали это и пытались изменить ситуацию в мире. Перестали гоняться за Режимом и сосредоточились на себе. Мы сталкивались с ним, лишь когда тот пытался пробраться на нашу сторону. Тогда мы устраивали хаотичные набеги. Это убеждало противников, что мы никчемные дикари.
Режим считал, что жить по ту сторону стены куда лучше, но не мог ошибаться сильнее. Здесь мы были свободны. Не было никаких дурацких законов и правил. Мы жили в мире, помогая друг другу. Никогда я не чувствовал себя более живым. Даже не сознавал, что меня держали связанным, пока Сильвия меня не освободила.
Я вошел в комнату — не мог держаться от Сильвии на расстоянии — поднял ее на руки, а она обняла меня. Я впился в желанные губы глубоким и жадным поцелуем, и Сильвия потерлась об меня.