Его награда

Лэм Шарлотта

Пиппа вышла из машины и тепло улыбнулась мальчугану.

– Джонни, это Пиппа, – представил ее Рэндал, взяв у мальчика рюкзачок и укладывая его в багажник.

– Здравствуйте.

– Привет, Джонни, – поздоровалась Пиппа, осторожно пожав его маленькую руку. Интересно, думала она, на кого он больше похож характером – на Рэндала или на свою мать?

– Нам надо спешить, – заметил Рэндал, – а то опоздаем на обед. Запрыгивай, Джонни.

Они тронулись с места и несколько минут спустя были уже возле отеля – внушительного георгианского здания из белого камня. Рэндал припарковал машину на автостоянке. Втроем они вошли в здание; приветливая девушка-портье записала их имена в журнал и выдала ключи от номеров, носильщик подхватил багаж и понес его наверх, а Рэндал, Пиппа и Джонни отправились в ресторан, где для них уже был накрыт столик.

Однако на полпути к столу Джонни, ахнув от изумления, застыл как вкопанный. Взгляд его не отрывался от красавицы блондинки за дальним столиком; та тоже привстала и смотрела на него.

– Мама! – воскликнул Джонни.

Все поплыло у Пиппы перед глазами.

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Так это и есть Рената, бывшая жена Рэндала! Те, кто расхваливал Пиппе ее красоту, не ошибались: она и в самом деле была великолепна. Роскошная фигура, полная грудь прекрасной формы, умело подчеркнутая сиреневой блузкой с глубоким вырезом, тонкая талия, длинные ноги в облегающих джинсах, пышные волны волос цвета спелой пшеницы – все в ней привлекало взгляд. Пиппа заметила, что почти все мужчины в ресторане глаз с нее не сводят; обернувшись к Рэндалу, она обнаружила, что и его взгляд устремлен на нее.

Когда-то он ее любил. Возможно ли, что и теперь под покровом ненависти таится любовь? Очень возможно. Пиппа считала себя хорошенькой, но понимала, что сравнения с Ренатой не выдержит. Рядом с этой сногсшибательной красавицей, похожей на принцессу из сказки, у нее нет никаких шансов.

Широко улыбаясь, Рената протянула обе руки Джонни, и мальчик, с восторгом бросившись к ней, упал в ее объятия.

– Сюрприз, сюрприз! – проворковала Рената. Рэндал тоже двинулся к ней, словно притягиваемый магнитом.

– Почему ты не предупредила, что приедешь? – отрывисто спросил он.

– Не знала, смогу ли выбраться, и не хотела подавать нашему малышу ложную надежду. – Все еще обнимая Джонни, она очаровательно улыбнулась Рэндалу. – Как поживаешь, дорогой? Выглядишь великолепно.

– У меня все хорошо. – Рэндал сверкнул взглядом в сторону мужчины, сидящего за столом, сухо кивнул ему: – Здравствуй, Алекс.

– Привет, – с тягучим австралийским акцентом отозвался мужчина – высокий, поджарый, загорелый блондин с чеканным профилем, в распахнутом светло-коричневом пиджаке и лимонно-желтой рубашке. – Как дела?

– Благодарю вас, отлично. – Рэндал взял сына за руку. – Нам пора, у нас заказан столик. Увидимся позже. Вы ведь тоже здесь остановились?

– Сегодня – да, – ответила Рената. – Может быть, поужинаем вместе? – Она бросила острый взгляд на Пиппу. – Твоя подружка? Ты не говорил, что у тебя кто-то есть. Я обязательно хочу с ней познакомиться. Как насчет ужина вчетвером?

Окинув взглядом скромный наряд Пиппы, Рената подняла тонкие, тщательно подрисованные брови в молчаливом неодобрении.

– Очень милая девушка, – проговорила она тоном, ясно показывающим, что эти слова – лишь дань вежливости.

Пиппа задохнулась от возмущения. Что эта Рената о себе воображает?

– Позвони мне попозже, – холодно ответил Рэндал и двинулся прочь, уводя с собой Джонни.

– Это моя мама, – объяснил мальчик Пиппе, когда они втроем сели за стол.

– Я поняла, – принужденно улыбнувшись, выдавила Пиппа и с напускным интересом погрузилась в изучение меню.

Мальчик тоже взялся за меню, старательно водя пальцем по строчкам.

– Я хочу арбуз, – сообщил он. – А шербет – это такое мороженое?

– Вроде того, – ответил отец. – Здесь есть клубничный шербет. Я, пожалуй, тоже возьму.

– Жаркое с персиками? Интересно. Я никогда раньше не ел жаркое с персиками!

– Вот и отлично, – рассеянно отозвался Рэндал.

Он думал о чем-то другом, и лоб его пересекла глубокая морщина. Незаметно наблюдая за ним из-под опущенных ресниц, Пиппа заметила, что взгляд его то и дело обращается к столику бывшей жены. Хотела бы она знать, о чем он думает! Неожиданное появление Ренаты, несомненно, его поразило, но что он сейчас чувствует? Одно Пиппа могла сказать точно: хоть с первого взгляда Рэндал выглядел спокойным, по легкому румянцу на скулах, по подергиванию века она догадывалась, что в душе у него бушует буря.

Подошел официант и принял заказы. В ожидании арбуза и шербета Джонни увлеченно рассказывал о походе, в который они ходили на прошлой неделе:

– Мы спали в палатках, сами разжигали костер и еще учились ориентироваться на местности и лазили на деревья. Я на самую верхушку залез и не упал! А Джейми упал и сломал руку, и ему наложили гипс. Теперь он не может ни играть в волейбол, ни плавать и домашние, задания пишет левой рукой. А потом мы бегали наперегонки, и я споткнулся, упал и посадил себе вот такой синяк! – И Джонни изобразил обеими руками явно преувеличенный размер синяка. – Он сначала был желтый, потом стал совсем фиолетовый, а потом...

– Очень интересно, Джонни, но давай во время еды обойдемся без анатомических подробностей, – заметил Рэндал. – Я рад, что ты интересно проводишь время. Только будь осторожен, когда лазаешь по деревьям. Ты ведь не хочешь сломать руку?

– Не-а, не хочу, – помрачнел Джонни. – Джейми было здорово больно, а теперь он в гипсе и ничего не может делать. Зато, знаешь, мы все на гипсе расписались и много-много переводных картинок наклеили! – Тут на подвижной мордашке Джонни отразилось что-то вроде зависти к бедолаге Джейми. Когда они перешли к кофе, Рената и ее блондинистый муж встали и подошли к столику Рэндала.

– Дорогой, – проворковала Рената, – мы хотим взять Джонни с собой покататься на машине. Ты ведь не возражаешь, правда? Я целую вечность его не видела!

Рэндал смерил ее холодным взглядом, затем повернулся к Джонни.

– Решение за тобой, Джонни. Хочешь покататься на машине с мамой и Алексом?

Пиппа заметила, что мальчик колеблется, бросая неуверенные взгляды то на отца, то на Алекса. Может быть, этот прилизанный спортсмен стал для него героем?

– Ну, папа, если ты не возражаешь... – протянул он, наконец.