Его невеста

Устинова Мария

Зато предупредили, что повезут на медицинское освидетельствование. Решили, что я под веществами, раз не похожа на пьяную?

Спорить было бессмысленно.

Когда «десятка» с потушенными огнями свернула к частному медицинскому центру, судя по ремонту, довольно дорогому, я хотела было съехидничать, не жаль ли им денег налогоплательщиков, а потом потеряла дар речи. Напротив бело-голубого крыльца стоял Эмиль.

Заметив меня на заднем сидении, он быстро подошел к нам.

Как всегда собранный. Как всегда невозмутимый.

Весь его вид кричал, что это уважаемый человек в городе, Эмиль вновь надел маску богатого бизнесмена.

Он успел привести себя в порядок, чистые волосы трепал ветер, под новым бежевым пиджаком наверняка прятался пистолет, а под белой сорочкой, кажется, бронежилет. Но чересчур осторожный бизнесмен вряд ли кого-то удивит.

– Наконец-то, – озабоченно пробормотал он и мило улыбнулся инспектору. – Спасибо большое, – инспектор выбрался из машины, Эмиль долго благодарил его за помощь и жал руку. – Жена не в себе после нервного срыва. Психанула, уехала. Прошу прощения, у нее депрессия. Сейчас пойдем к врачу, дорогая.

Меня выпустили из машины, я растерянно стояла рядом, чувствуя руку Эмиля на спине – он гладил меня, прижимал к себе, будто ему правда очень дорога потерявшаяся супруга. На публике он играет виртуозно.

Вблизи я увидела, что ножевое ранение на шее спрятано за высоким воротником и прикрыто пластырем.

Как только патрульная машина скрылась за поворотом, я врезала Эмилю кулаком в живот. Нет, бронежилета на нем не оказалось.

– Сволочь! – приглушенно зарычала я, еле справляясь с бессильными рыданиями.

Эмиль сделал вид, что не почувствовал удара и привлек меня к себе. Руки бережно ощупывали позвонки, он уткнулся мне в висок, словно собирался что-то сказать, но скорее так он избегал новых ударов. На парковке мы не одни, а он не хочет, чтобы его лупили у всех на глазах.

– Успокойся, – тихо сказал он. – Пойдем в машину.

Не выпуская меня из рук, он подвел меня к черному джипу, похожему на предыдущий, который я разбила об пожирателя, открыл дверцу и помог забраться внутрь, бдительно осматриваясь по сторонам. Сел он с той же стороны, мне пришлось передвинуться на соседнее пассажирское сидение.

– Ну что такое, Яна? – требовательно спросил он, заметив, что я избегаю его взгляда. – Ты уехала, куда не сказала. Бросила меня, телефон не отвечает, машина неизвестно где, что я должен делать? Пришлось поднять всех на уши, чтобы тебя отыскать. Не злись.

– Сволочь, – спокойно повторила я, хотя мне хотелось кричать и бить ему пощечины.

Он сглотнул, будто подбирал слова.

– Я хочу знать точно, забеременела ты или нет, – добавил он. – Сейчас пойдем к врачу. Нас ждут.

– Никуда я не пойду! – заорала я и ударила по щеке, когда он ко мне наклонился.

Эмиль отшатнулся, сжав губы. Медленно вдохнул и задержал дыхание. Я видела, что он пытается не сорваться.

После этой пощечины,

которую очень хотелось отвесить, стало немного стыдно – как всегда, как только сорвешь злость.

Не Эмиль был виноват в том, что я бесилась… Вернее он, но по-настоящему меня злило не то, что он приволок меня сюда, задействовав свои связи, будто я ему игрушка, которую можно таскать за шиворот. Это жуткий холодок в груди заставлял меня злиться.

Я безумно боялась, что беременна.

А я не хотела вновь становиться зависимой. А еще понимала, что беременность от Эмиля – не просто неожиданность, с которой легко справиться. Одна я не смогу. Одна мысль об этом заставляла меня чувствовать себя одинокой и уязвимой – перед внешним миром, врагами Эмиля, моими собственными врагами и страхами.

– Успокойся, – повторил он и потянулся ко мне, когда я начала хныкать. – Разве ты сама не хочешь узнать?

Чего я на самом деле хотела – сунуть голову в песок и обо всем забыть. Просто забыть. Я не хочу, чтобы так получилось, что я вновь стою лицом к стене, с руками за головой, только еще и беременная, а он не слышит моих криков. Или слышит, но ничего не может сделать.

Он же должен понимать. Должен.

Когда отвечаешь только за себя, умирать не так страшно. Я до паники не хочу детей, тем более, от него. На нем же шрамов больше, чем звезд на небе.

Как вообще быть беременной в мире, где могут убить и не почесаться.

Не выдержав напряжения, я оттолкнула его руку, и закрыла лицо ладонями, заныла сквозь зубы, пытаясь справиться с собой. Избавиться от парализующего холодного страха, остановить слезы, которые выступили сами, увлажнив пальцы. Точно беременна. Слышала, такое бывает: из-за гормонов повышается слезливость.

Мне безумно хотелось свернуться калачиком в чьих-нибудь объятьях, чтобы меня пожалели и успокоили. Но не в этой жизни.

Кажется, у меня и вправду нервный срыв.

– Что с тобой?

Эмиль убрал мои руки, обхватил лицо, и его ладони тоже стали влажными. Интересно, если я расскажу про гормоны, он поверит? Вряд ли.

Почему-то перед ним вновь стало трудно выворачивать душу. Я молча смотрела ему в глаза. Слезы текли свободно, не было ни спазмов, ни истерики – словно соринка попала. Только веки слегка пощипывало.

– Тебя же убьют, – выдавила я. – Место твое кому-нибудь понадобится или еще что. И меня тоже заодно. Ребенок – это слабость, Эмиль, этим обязательно кто-нибудь воспользуется.

Он тяжело вздохнул и отвел глаза.

– Я пил кровь пожирателя, забыла? Чего ты боишься? Если забеременела, выйдешь за меня замуж, уедем на время в безопасное место. Я так и собирался сделать. Когда понял, что тебя у меня из-под носа за пять минут увели.

Сначала я подумала, что он про Андрея, а потом поняла, что про похищение. Об Андрее он бы так спокойно не говорил.