Его невеста
Шрифт:
Ей надо вернуться вниз.
Срочно.
Девушка выхватила первые попавшиеся штаны, ими оказались лосины, и футболку. Волосы закрутила в «дульку». На лицо нанесла сначала увлажняющий крем, потом тональный. Ресницы слегка тронула тушью. Убедившись, что стала похожа на себя, Ната удовлетворительно кивнула.
Она как раз подходила к двери, когда учуяла запах жареного мяса. У девушки даже руки задрожали от нетерпения. Как же вкусно! Нереально! А запах! Он же… он же… У Наты не было слов, ей уже хотелось оказаться внизу
Сбежала с лестницы и прямиком на кухню. Едва ли не влетела в неё, чтобы затормозить в дверном проеме.
Федор так и не оделся.
Он стоял к ней спиной. В одних штанах. Без футболки.
Нату повело, перед глазами заплясали черные точки. Пришлось вцепиться в косяк.
— Наташа?
Она не видела, как Федор бросил в раковину лопатку и поспешил к ней.
— Это… всегда так? — Ната выпрямилась и заставила себя посмотреть на Федора.
Тот остановился от неё на расстоянии вытянутой руки, сведя брови на переносице.
— Да, — лаконично бросил в ответ, поняв, о чем она спрашивает, без лишних уточнений.
— Тогда оденься, — в горле у Наты запершило, и она всё же отвела взгляд. Сил не было смотреть на его широкие плечи. Сразу в голове вспыхивали картинки, как она царапает эти плечи. — Пожалуйста.
— Нет.
— Нет? — от удивления снова посмотрела в его сторону. Как он может ей отказывать в элементарном?
— Ты должна привыкнуть, — последовал суровый ответ.
Ната возмущенно вздохнула, открыла рот, чтобы высказать всё, что думает, но резко передумала. Ничего она говорить не будет! И точка.
— Наташа, не сердись и не злись. Ты на самом деле должна научиться справляться с основными инстинктами. И чем быстрее, тем лучше.
— Я так понимаю, у меня ускоренный курс. Экстерном, — фыркнула она.
— Не злись. Ещё раз говорю.
— Федор, знаешь что… До приезда сюда я не замечала за собой агрессивности в поведении и отличалась завидной уравновешенностью. А тут… Только и делаю, что гадаю: куда попала, кто меня окружает; и подстраиваюсь под то, что ты от меня хочешь, — она произнесла это спокойно. Без крика, не повышая голос. — Но я справлюсь. Обязательно. Обещаю тебе.
Она сделала шаг вперед, и мужской запах усилился. Реакция тела последовала незамедлительно — Наташа увлажнилась. Более того, к собственному стыду, она учуяла свой же запах. Как и чужой. Терпкий, более густой.
Наташа облизнула пересохшие губы и заставила себя сосредоточиться на запахе стейка. Она зачем пришла на кухню? Поесть! Вот этим и стоило заняться!
Поравнявшись с Федором, услышала слегка приглушенное рычание, и сердцебиение стремительно участилось. Он же не набросится на неё снова? Правда?
Сознанием, которое бунтовало, она не желала повторения того, что случилось в бане. Слишком мало времени прошло. Она ещё не отошла, не свыклась с мыслью. А вот тело…
— Наташа…
Она готова была поспорить на последний пуховик, что голос хозяина дома сбился, охрип. Ната упрямо продолжила путь, хотя каждый шаг отдавался тянущей болью внизу живота. Трусики насквозь промокли, а лосины на ней были светлые. Господи, какие только бредовые мысли не придут в голову в минуты отчаяния! У неё же, в конце концов, не месячные, чтобы протечь!
Наташа, мысленно ругаясь, прошла к плите. Если она себя чем-то не займет, с ума сойдет.
И по-прежнему очень хотелось есть.
Два пышных сочных больших стейка терпеливо дожидались своей участи. При их виде у Наташи во рту всё пересохло. Она шумно сглотнула.
А ещё отчетливо уловила дуновение ветерка за спиной.
Это был Федор.
По спине побежали мурашки. Наташа прикрыла глаза. Так нечестно! Так не должно быть! Она не готова. Она не хочет.
— Отойди, — глухо выдавила из себя, не оборачиваясь, и сдавленно добавила: — Пожалуйста.
— Я хочу помочь.
Он не сдвинулся с места.
Тепло, шедшее от его тела, укрывало её словно пуховое одеяло.
— Как? Постоянно меня деморализуя?
— Я не ставлю перед собой такой цели.
Вдох-выдох. И ещё один.
— А какая у тебя тогда цель, Федор?
Теперь вздохнул и он.
— Я сожалею.
— Сожалеешь?
Лучше бы он молчал, честное слово. Она ещё как-то держалась, а услышав его последнее заявление, оказалась на грани истерики, как и в первый день приезда, когда поняла, что её жестоко подставили. Хорошо, что она не успела взять в руку ни тарелку, ни столовые приборы, иначе последствия были бы непредсказуемыми.
Наташа обернулась и едва не запищала от негодования и нахлынувшей волны жара, что окатило тело. Федор стоял непозволительно близко. Меньше чем на расстоянии вытянутой руки. Ему ничего не стоит положить руки на столешницу, и тогда она окажется у него в плену.
— Я сожалею, что ты слишком эмоционально всё воспринимаешь и не даешь нам возможности сблизиться.
— Да куда уж ближе! — фыркнула она и выставила одну руку вперед.
Она не собиралась его касаться. Нет-нет. Касание — лишнее. Ни в коем случае.
И всё же коснулась.
Кожа Федора была горячей. Как если бы у него наблюдалась температура за тридцать семь. Наташа не одернула руку, как должна, убедив себя, что таким образом она останавливает его, не подпуская ближе.
Мужчина дышал глубоко и протяжно, отчего его грудная клетка плавно поднималась и опускалась вместе с её рукой.
Наташа смотрела на свою ладонь на его бронзовой коже. Откуда у него такой темный загар? Если Федор вел затворнический образ жизни.
— Я не про физическую сторону, — хрипло заметил мужчина.