Его невинная стерва
Шрифт:
— Ты, наверное, сейчас на неё злишься… — сделал глоток из своей чашки. Я опустила глаза к своей и, хотелось верить, он не чувствовал бурю моих эмоций. Как много всего. Как я со всем этим разберусь?
Но, естественно, на маму я злюсь! На отца меньше, но лучше не становилось. Снова гордо подняла голову, задавая пока что последний вопрос:
— Почему ты даже не пытался ко мне прорваться? Ты же знаешь характер мамы.
— Я пытался, но Росс сделал всё, чтобы я тебя не нашёл. Он изгнал меня из стаи и долгое время отслеживал моё местоположение. Я не мог ни позвонить, ни написать — он был тут как тут. Альфа успокоился только после твоего восемнадцатилетния. О, Алесса, ты не представляешь, какие схемы я придумывал. Но он мог раскусить даже самую сложную! Он изводил меня, угрожал и однажды даже чуть не убил.
— Чуть не убил?! — прикрыла рот ладошкой. Неужели… Неужели мама на такое способна? Ну, это переходит все рамки!
— Я просто надеялся, что время все расставит по своим местам, — вздохнул отец. — Да, наверное, ты можешь назвать меня слабым и будешь права. Я делал все, что мог, но этого оказалось недостаточно… Что ж, я всего лишь бета. Но если ты меня простишь, у нас впереди будет еще много времени.
И он нежно взял меня за руки. На глазах против моей воли выступили слезы. Официанты унесли пустые тарелки, потом чашки из-под кофе и поставили перед нами по чашке цитрусового чая. Наверное, этот лимонно-апельсиновый аромат всегда теперь будет ассоциироваться у меня с обретением того, что было утрачено…
— Конечно, — улыбнулась я, поняв, что слишком долго молчу. Трой просиял.
— Мне бы так хотелось увидеть твою свадьбу, повозиться с внуками, — воодушевленно произнес он. Я вздрогнула, прикусив губу, чтобы сдержать истерический смех. Внуки… От кого, от инкуба? Можно было представить себе Дерека в роли счастливого папаши… Чтобы скончаться от хохота. Или Эргена, который одной рукой держит младенца, а другой открывает дверь перед посетителями борделя, который заполучит вместе со мной… Ах да, неувязочка. После того как он получит бордель, я стану ему не нужна. Так же, как и Дереку, который сбежит, как только проклятая Кассандра Штейн решит, что он уже достаточно меня помучил. Какая досада.
С трудом удержалась от всхлипа. Ну почему мне так не везет в личной жизни? Стоит посмотреть вокруг — и увидишь, что буквально у всех девушек моего возраста есть парни им под стать. Пусть они в конечном итоге и не поженятся, но сейчас эти парни дарят им человеческое тепло и мужскую ласку. И только я словно проклята. Я так уродлива? Но нет же, даже более невзрачные девушки находят свою любовь. Я настолько неприятный человек? Может быть… Но опять же, кто-то влюбляется даже в законченных стерв, а на моей совести только вмешательство в жизнь Дэмиана, о котором я уже тысячу раз пожалела.
— У тебя еще вся жизнь впереди, влюбляйся и ищи свою пару, — сказал папа, точно прочитав мои мысли. — Только хочу предупредить вот о чем. Не обязательно искать только оборотня. Я убедился, что наши традиции чистоты крови, может, и сберегут стаю еще лет на двести, но жизни отдельных ее членов могут безнадежно сломать. Наша с твоей мамой семья тому подтверждение. Если ты кого-то полюбишь, не думай о его происхождении.
— А дети? — вырвалось у меня, хотя я собиралась промолчать в ответ на его слова о семье и внуках. — Каково им будет жить гибридами?
— А что плохого в гибридах? — спокойно ответил папа. — Они не уроды и не неполноценные. В них просто соединяются черты разных рас. Наш оборотнический расизм — отвратительный пережиток прошлого.
То, что он говорил… Нечто подобное я слышала много раз, в основном от простых людей, придававших этому какое-то свое значение. У них тоже были расы — европеоиды, негроиды, монголоиды… Но все они подчинялись нам, более сильным, способным их покорить. Я не хотела думать, что их соображения о расизме могут распространяться и на оборотней.
И все-таки мне недоставало такой беседы со старшим, более опытным родителем, который мог дать мне пищу для ума.
— Ну а если это будет, к примеру, инкуб? — не удержалась я. — Ты и его примешь как зятя?
— Признавайся, у тебя есть кто-то на примете? — заинтересовался папа, снова беря меня за руку.
Я хотела отшутиться, как вдруг боковым зрением заметила в окне темную тень.
С ее появлением веселье ушло. Тень давно исчезла, а я все смотрела в окно и не могла понять, кто или что был там минуту назад.
Но почему-то меня не оставляло чувство, что это важно.
Дерек
От Алессы я поспешил к Лалли. Я собирался подкрепить действие зелья еще одной порцией ласк, как бы ни противно было прикасаться к этой подстилке, а потом добиться от нее подписания документов и забыть о проблеме с борделем навсегда. Может, я смогу освободиться уже к вечеру и тогда снова вернусь к Алессе. Я бы попытался разговорить ее, узнать, что ее тревожит, а потом, может, даже утешить… Способом, который дается мне лучше всего. Нет, я не буду на нее давить и склонять отдаться мне немедленно, но это будет наш первый опыт в реальности, а не в ее снах. Чертыхнулся, поняв, что уже предвкушаю эти мгновения. Нет, ну надо же быть таким идиотом! Вляпался так, что даже не вижу возможности пойти на попятную, и наслаждаюсь этим. Первый в истории влюбленный инкуб. Суккубы более чувствительны в этом плане, они часто влюбляются в своих жертв. А вот мы полностью оправдываем статус демонов. Узнают остальные высшие — будут ржать как ненормальные. Но плевать. Я собирался поймать свой кайф и делать только то, чего хотелось. А хотелось мне сейчас проводить время с Алессой и открывать ее чувственность.
Но Лалли не оказалось на месте. Дома ее не было, в офисе местных суккубов тоже. Куда она могла подеваться? Сучка, искать ее по всему городу я точно не стану. Особенно если она сейчас трахается с Эргеном, добирая удовольствие, недополученное со мной.
Ладно, пускай катится к дьяволу. Я найду более приятное занятие.
И я развернул машину, чтобы отправиться к Алессе.
В салоне играла расслабляющая музыка, хотя я был на взводе, потому что беспокоился? Снова удивлялся себя и тому, насколько мягкотелым как инкуб стал. Я же высший демон, а не какой-нибудь оборотень, который будет тереться рядом со своей возлюбленной как шавка. Да я с первых дней своей жизни знал, что любовь — не для меня. Вряд ли такие как я вообще умеют любить. Но, видимо, умеют, даже иногда созданы для любви и не только страстной, с заигрываниями, без обязательств.
Я отчётливо помнил то, как ужасно она вчера выглядела и дело точно было не только во мне. Кто-то её обидел, но в той ситуации, в которой был я допытываться не стоило. Можно будет потом ненавязчиво узнать и наказать его, чтобы знал, что обижать мою Алессу никто не посмеет.
— Уже называешь её своей.
Да, дерьмо. Встрял по самые уши и даже не планировал выбираться. Мне даже нравилось. Сущность инкуба противилась этому, но я-то знал, что это чертовски приятно. В какой-то мере. Выбирать ей подарки так, чтоб ей понравилось, радоваться, если она увидит это и отреагирует, например, объятиями. И примет поцелуй. Чёрт возьми, хотелось повторить это снова. Как у инкуба, терпения у меня ни на грамм.