Его невинная стерва
Шрифт:
— Росс женился? — на лице отца было искреннее удивление.
— Да, на Кассандре Варро, суккубе, наследнице матери-попечительницы Штайнхилла и округи. Она его истинная. Жуткая стерва.
Папа только покачал головой.
— А мальчики? Как они? — Трой сжал мою ладонь.
— Демиан нашёл свою истинную, она фея, — я криво улыбнулась. — Теперь они воспитывают дочку Дейма от его бывшей. А Рай… Я не знаю, где он. Никто не знает. Он одичал, когда узнал, что Кассандра истинная его отца. Кажется, он любил её. М-да.
— О боже, — на лице отца отразилась печаль. Для нас одичать — это почти смерть, это почти что путь невозврата. Это шаг к своей звериной сути и шаг от человеческой.
В глубине квартиры послышался стон. О нет. Это мама очнулась. Мне захотелось оказаться как можно дальше от неё, но нужно было закончить. Выяснить с ней все раз и навсегда. Я больше не её куколка, принцесса стаи Штейнов. Даже не желаю носить её фамилию. Противно.
— Идём, твоя мать очнулась, — отец подал мне руку, и я ухватилась за неё как за спасательный круг. Я не одна! У меня есть папа! И он любит меня!
Мама сидела у стены и морщилась. И когда заметила нас, её лицо исказило гневом.
— Алесса Кресс! Как ты смеешь! Не вздумай общаться с этим человеком! Я запрещаю! — она поднялась, держась за стеночку. — Иначе ты от меня не получишь ни цента, несносная ты девчонка!
— Элена! — предупреждающе рыкнул Трой, сжимая крепче мою ладонь. — Перестань так разговаривать с нашей дочерью!
— С моей дочерью! Не твоей! И я сама решу, как мне с ней говорить, — она гордо вздернула подбородок, забивая последний гвоздь в моё измученное сердце.
— Забирай свои кредитки и проваливай из моей жизни. Мне больше ничего от вас не нужно, миссис Кресс, — чужим голосом сказала я и прошла к тумбочке, достала визитницу и две кредитки. Разломала их по подам прямо на глазах у матери и швырнула обломки ей под ноги.
— Теперь я сама буду решать, что мне делать. И первое, что я сделаю — верну свою настоящую фамилию. Кажется, при рождении меня звали Алесса Ламберт? — отец потрясённо посмотрел на меня, а с лица матери сошли все краски.
— Лесси, не нужно, — папа коснулся моей руки. — Столько лет ведь уже прошло.
— Нужно, папа, — я снова посмотрела на мать. — Я больше не хочу иметь с ней ничего общего. Она ломала меня под себя всю мою жизнь. Ты не представляешь, как мне было больно и одиноко. Как мне хотелось просто исчезнуть.
На глаза опять выступили слезы и прокатились по щекам. Я вспоминала все, что было. Как я пыталась заслужить мамину похвалу, добиться её любви. Была послушна, из кожи вон лезла, чтобы увидеть одобрение в её глаза, заметить тень улыбки в уголках губ. Как иногда плакала в подушку, мечтая, что однажды мама будет такой, как у подружек. Ласковой заботливой, что будет уделять мне много времени, гулять со мной, куда-то ездить, выслушивать мои проблемы, поддерживать и подбадривать. Да просто любить ни за что, а просто так. Просто потому, что я — её дочь…
— … Я бесконечно устала бороться за её любовь и просто закрылась в себе. Стала стервозной принцессой Штейнов, — я даже не заметила, как сказала все это вслух, выплеснула все, что копилось во мне долгие годы.
— Доченька… — потрясённо сказал папа, прижимая меня ближе к себе. Я уткнулась носом ему в грудь и позорно разрыдалась, в голос, с надрывом.
Что-то во мне снова сломалось, но на этот раз я ломала это сама. Вырывала эту боль с корнем, вырывала все, что годами вбивала в меня мать. К дьяволу принцессу Штейнов. К демонам чистоту крови. К черту Элен Крес. Для меня она просто умерла.
Как сквозь вату я услышала, как в груди отца прогудело мощное рокочущее "Уходи, Элена. И не возвращайся".
А потом я просто потеряла сознания не в силах больше плакать. И меня баюкали тёплые ласковые руки отца, по которым я так сильно скучала эти долгие холодные годы разлуки. Папочка, спасибо. Я люблю тебя, папочка. Люблю.
Глава 13
Меня разрывало от бешенства. Схватил статуэтку со стола и со всей силы запустил в стену.
Проклятый инкуб. Чёрт бы побрал эту пронырливую расу, от которой проблем больше, чем от бешеных оборотней. Я даже не знал, за что ещё схватиться — хотелось разбить всё, дать волю гневу.
Он отобрал у меня бордель. И каким образом? Вот так просто, опоив эту дуру Лалли, которая до этого могла покориться только мне. А ведь всё шло так хорошо, как по нотам гаммы в музыкальной школе. Что могло пойти не так?
Сжал в руках какую-то бумажку, а огонь на руке вспыхнул так внезапно, что рукав рубашки начал гореть вместе с белым клочком макулатуры. Плевать, что это не мой кабинет. Да хоть кабинет президента, какая мне к чёрту разница, когда какой-то сопляк слабее меня в разы увёл у меня из-под носа один из самых прибыльных отелей.
Он должен был принадлежать мне, мне и только мне. Больше никому. Отталкиваясь от него, с помощью этой похотливой стервы я бы получил все бордели этого города и подмял бы под себя клан этих демонов. А суммы у них выходили неплохие, да и вообще суккубы устроились совсем неплохо: вместе с деньгами получали и то, что хотели.
Но это ничего не меняло. Я хотел власти, чтобы каждая, даже самая низшая, самая слабая суккуба подчинялась именно мне. Не какому-то клану Варро, не чёртовому Дереку, а мне.
— Фу, как же гарью воняет.
В свой кабинет зашла Эллали. Как всегда, разодетая в дорогие тряпки, которые кажутся слишком дешёвыми. Уж проще сказать, что тряпья на ней не было совсем: тонкое платье с прозрачными вставками по бокам и ботфорты… Она точно ходила по городу, а не выползла из-под очередного клиента?
— Кто тебе разрешил? — кулак ударил о стол так быстро, что сучка взвизгнула. О, да, сейчас она меня боялась. Похотливая суккуба без совести превратилась в маленькую дрожащую девочку, которая, внезапно не имеет к этому никакого отношения.