Его размер
Шрифт:
Похоже, великан прозорливо устроил меня подальше от себя, чтобы случайно не заспать. Значит, всё же не совсем глупый и убивать не собирается. Впрочем, его, пусть совершенно бестактное, но всё же бережное отношение вчера наводило на мысли, что я теперь – его любимая игрушка. Или зверушка домашняя? Хотя, судя по тому, что он со мной делал – личный Порнхаб. Который ещё и во рту подержать можно, ага.
Кстати, гиганта в пещере не было, а её саму освещал мягкий свет. Я задрала голову и увидела, что своды не сплошные, и там есть прорехи, в которых видна покачивающаяся буйная зелень, а кое-где внутрь свисали длинные вьюнки. Зал казался просто огромным, но, зная, кто тут живёт, это ощущение терялось. В полный рост этот Гулливер бы
Снизу чуть дальше потрескивал костёр в огромном по моим меркам очаге. По меркам же хозяина это скорее была плита. На которой грелся «чайник» в виде большого круглого казана, в котором я бы поместилась целиком и даже занырнула бы.
Дальше разглядывать убранство я не стала, а, прислушавшись, стала шустро выбираться из наверченных слоёв ткани. Засохшая сперма делала движения неловкими, осыпалась струпьями и вызывала просто дикое отвращение. Плюс, тело всё сильнее чесалось, и я уже просто мечтала поскорее выбраться отсюда и выкупаться хоть в самой ледяной на свете воде – лишь бы смыть с себя следы наглости великана.
Выбравшись из складок, я аккуратно спрыгнула на пол, заозиралась в надежде, что мои кроссовки и пижама где-то рядом, но, увы, не нашла ничего, и решила, что стоит пользоваться моментом и валить сверкая пятками хотя бы так! Вернусь как-нибудь! Хоть по звёздам, хоть по наитию! Пойду в полицию, а там уж пусть меня хоть в дурку проверять отвозят, лишь бы весь этот абсурд кончился!
«Бред сумасшедшего просто!» – потрясла я головой и, стараясь держаться у стенки, обогнула пещеру и бросилась к огромному выходу, из которого шло больше всего света. Бежала недолго – метров через пятьдесят пещера заканчивалась рукотворным порогом в человеческий рост, а за ним вдали уже виднелся лес и изломы гор на горизонте. Наверное, где-то там же и то самое озеро, в котором вчера меня полоскало это похотливое чудище, осталось забраться наверх и удостовериться.
Подошла ближе и поняла, что для меня это – серьёзное испытание. Это великану такая вот ступенечка – мелочь, а мне, голой, надо подпрыгнуть, ухватиться пальцами и как-то умудриться подтянуться на них, чтобы взобраться наверх. Причём, желательно, не до кости ободрать и так измученные колени. И, как назло, нигде нет ни выступа, ни осколков скал, чтобы зацепиться!
Но сдаваться было нельзя. Кто знает, что на уме у этого акселерата озабоченного? Может, он меня пощупает-пощупает, да и сожрёт? Или случится у него, как у большинства мужиков бывает, день не с той ноги, он психанёт и кинет меня в стену. Потом будет, конечно, извиняться, но мне-то с размозжённой головой уже как-то всё равно будет. Я и по соседям это знала, и по начальнику, как мужики истерики иногда закатывают. Вечно смеются с наших критических дней, а у самих ещё хуже ПМС бывает! А тут ещё и не разговаривает, дикарь какой-то.
В общем, делать нечего, и я, стараясь не плакать от боли, стала карабкаться наверх. Разодрала колени в кровь! Сорвала пару ногтей, трижды упала, причём последний – самый болезненный раз. Но всё же смогла! Смогла! Запыхавшись на трясущихся руках приподнялась и перевалилась через край, стараясь отдышаться. Порог я преодолела! Осталось спуститься с него с внешней стороны и…
А потом я поняла, что что-то не так. Скосила взгляд в сторону свободы, приподнялась на локте и с замиранием сердца подползла к краю.
Это был не порог. Это была огромная ступень. Отвесная, гладкая, с чёткой кромкой. А внизу, метрах в десяти виднелся милый коврик из плетёных лиан.
– Мне пиздец, – со вздохом констатировала я.
Села на край, свесив ноги и опёршись ладонями о кромку, взглянула в далёкую гладь того самого озера, что разлилось прямо напротив выхода, превращая
Было откровенно плохо. И физически, и морально. Колени и ладони саднило, мышцы ломило, голова чесалась, а внутри всё плыло с недосыпа. Накатывала слабость и иногда тошнота, когда я вновь и вновь вспоминала раскрывающуюся уретру, из которой на меня выпрыгнул ком титанической спермы. А ещё я чувствовала себя бесконечно жалкой, слабой и беззащитной. Меня предала подруга. Да и пусть, что так себе подруга на самом деле, но я всё же надеялась, что у нас всё наладится. Так-то давно зла на неё не держала, каждый может ошибиться, а она, как я до этого верила, всего лишь ошиблась, поэтому недостачу повесили на меня. А вчера эта самая «подруга» накачала меня какой-то наркотой и пыталась подложить под чужого мужика! А потом я бежала по лесу, ночевала под какой-то ёлкой, пила из речки. И теперь я сижу, вся истасканная, замученная и использованная, будто дешёвый презерватив. Воняю спермой, хочу пить и писать, но не могу сделать ни первого, ни второго. Хотя? Я чуть приподняла булку и стала мочиться прямо под себя. Смысл терпеть-то? Куда ещё мне это делать?
Закончила и передвинулась на полметра вбок. Что делать, совершенно не знала. Куда бежать? Как? Зачем? Голой, босой, без денег, без связи, без питьевой воды даже. Куда? А если звери? А если тут и жуки такие же огромные есть? А если просто волки? Или обычная гадюка, а я пяткой на неё? Или просто не смогу найти выход из леса, да так тут и помру? Да и как голой помощи искать? У кого? На дороге голосовать, чтобы точно себе приключений найти? А то что-то мало мне насильников за последние сутки… Как ни возьми – везде не вариант.
Когда рядом послышались шаги, а затем из-за поворота появился бритый, мытый сияющий бодрый великан, я даже не дёрнулась. Так и сидела на краю с поникшей головой, а по щекам катились слёзы.
Мужик подошёл, оказавшись животом напротив меня, склонился, видимо пытаясь заглянуть в лицо, а затем опёрся руками на ступень рядом, которая доставала ему чуть выше пояса, ловко подтянулся и сел по соседству, возвышаясь на несколько метров. Поёрзал, а вниз полетело мелкое каменное крошево, которое ему, должно быть, казалось пылью, а следом я почувствовала очень бережное прикосновение к голове. Великан пытался меня гладить! Пальцем, по слипшимся волосам, по спине. И не так, как вчера похотливо, а как-то… сочувственно.
Я вытерла слёзы и глянула на него, а он едва заметно улыбнулся и кивнул. Затем перелез внутрь полностью и, протянув руку, подставил прямо мне под ноги, видимо, приглашая встать на неё. Я, чуть подумав, повиновалась. Аккуратно слезла, придерживаясь за большой палец, и села ему в ладонь, а он медленно и бережно меня приподнял и потащил назад в пещеру. Добрался до своего ложа, занёс меня над уступом, где валялась моя смятая «постель», и помог перебраться на всё ещё воняющую ткань. После уселся напротив сам, не стесняясь свесившихся между ног яиц, которые вальяжно улеглись на солому, став диваном для гигантского писюна, и полез к костру. Снял казан с огня, поставил перед собой на гладкий каменный пол, занёс руку над поверхностью, а потом деловито полез куда-то в угол. Там оказалось огромное ведро с водой, из которого он долил в «чайник» и стал пробовать температуру.
Только на третий раз остался доволен, спокойно задержав внутри пальцы, а после отставил ведро и потянулся ко мне. Я неосознанно подалась назад, и он замер, боясь меня придавить пальцами. Я привстала, а он аккуратно поддел меня под зад, приподнял и поднёс к котлу.
– Нет-нет-нет-нет! – завопила я, стараясь вырваться. – Не надо меня варить! Нет!!!
Но почти сразу заткнулась, похоже, понимая, что ошиблась. А мужик медленно опустил меня в тёплую чистую воду, подождал, пока я встану на дно, убрал руки и замер напротив, с улыбкой наблюдая за мной.