Его секретарша

Бузакина Юлия

— Как, обыск? — обомлела королева. — А Вова где?

— Увели-и-и… — протянула я, и из глаз против воли брызнули слезы.

— Доигрался, значит, — зловеще нахмурилась Божена.

Я сидела на стуле, сжимала коробку с розами, и ревела, как маленькая девочка. Я была бы рада успокоиться, но у меня ничего не получалось. Просто весь этот обыск, перетряхивание моих личных вещей — было так унизительно, что я чувствовала себя жутко грязной и причастной к чему-то нехорошему.

Настя подскочила со своего места и побежала к кулеру с водой.

Всунула мне стакан, какие-то ужасно пахнущие капли, но я продолжала давиться всхлипываниями.

— Успокойся, слышишь, Маша? — громко произнесла королева. — Они нас переиграли. Видимо, этот финансовый аналитик хранил копии всех договоров не только у себя в планшете.

— И что же теперь делать? — всхлипнув, посмотрела на нее я.

— Пойди в дамскую комнату и приведи себя в порядок. Поедем к его отцу. Он собирается улетать сегодня вечером. Надо не дать ему это сделать и уговорить помочь нам.

— После того, как Владимир отказался сидеть с ним за одним столом, вряд ли у нас получится его отговорить.

— Надо попытаться. Живо иди и умойся! Иначе мы можем не успеть. Николай Сергеевич тот еще самодур!

Я поднялась со своего места и опрометью бросилась в дамскую комнату.

Не помню, как я умывалась. Как бежала за Боженой, как садилась в ее машину… В голове шумело. Мысль о том, что я могу больше никогда не увидеть своего любимого человека, в один миг отняла у меня все силы.

Глава 55. Маша

Божена припарковала машину у одной из городских гостиниц и приказала мне идти за ней.

На рецепшене нас уже ждали — видимо, пока я приводила себя в порядок, королева успела позвонить отцу Владимира. Я вдруг поймала себя на мысли, что не помню, как его зовут.

Мы поднялись на лифте на третий этаж, и скоро оказались в роскошном номере категории «Люкс».

Знакомые мне Николай и Марк сидели в гостиной у ноутбука от «Эпл» и напряженно что-то обсуждали.

Глава семьи стоял у окна. Как только мы появились на пороге, он двинулся нам навстречу.

— Скажи мне, дорогая Божена, почему я должен помогать этому паршивцу? — без приветствия начал отец Владимира.

— Потому что этот паршивец — твой сын, — пожала плечами та. — А еще, потому что у него есть невеста, которой он нужен. И он нужен тебе. Ведь если бы он был тебе не нужен, ты бы не прилетел.

— Маша, привет, — улыбнулся мне Марк, и услужливо уступил место на диване. — Жаль, что нам не удалось поближе познакомиться.

— Мне тоже, — обреченно пробормотала я, опасаясь, что еще немного — и снова разревусь.

— Не понимаю, почему он так упорно отказывается с нами общаться? — развел руками Николай. — Я уже третий раз пытаюсь до него достучаться, и все тщетно. А ведь я просто хотел позвать его крестным моему новорожденному сыну. Я звонил ему на праздники, но он даже слушать меня не захотел.

— Он боится

возвращаться… — уставившись на свои руки, произнесла я.

— Чего он боится? — вскинулся отец Владимира.

— Позавчера, после того, как мы ушли из ресторана, он сказал мне, что знает, зачем вы приехали. Сказал, что давно бы вернулся сам, если бы не одно обстоятельство.

— Глупая гордыня и упрямство!

— Нет… Он сказал, что не может оставить Дашу одну. Даша — его дочка. Если он уедет, Даша останется совсем одна на чужом ей кладбище, среди незнакомых мертвецов. Он не переезжает из дома, в котором она росла по той же причине.

— Даша ведь… умерла, — изумленно переглянулись братья.

— Вот именно.

Я сглотнула ком в горле и почувствовала, как по щекам катятся непрошенные слезы.

Ну вот. Я сидела и снова ревела, теперь уже в гостинице на глазах у всей семьи своего арестованного жениха. Наверное, они думали, что я истеричка, но вида никто не показывал.

Вместо этого меня бросились успокаивать. Сначала Марк, потом уже Николай и их отец. Успокаивающих капель у них в номере не нашлось, поэтому мне в руки пихали ужасный крепкий виски в стакане.

— Хорошо, хорошо, я попробую добиться его освобождения, — прихлебывая виски вместо меня, сдался глава семьи. — Но с одним условием, Мария! Вы с Владимиром вернетесь к нам!

— А как же… Даша? — выдавила из себя я.

— Перезахороним, — махнул рукой он.

— Пере… что? — ужаснулась я.

— Да, это будет стоить очень дорого! Но ведь если думать так, как рассуждает Владимир, то девочку надо похоронить там, где похоронена вся наша семья. Моя жена всегда хотела дочку. А родилось три сына. Думаю, всем будет спокойнее, если рядом с ней положат внучку.

— Пап, тревожить могилу — это как-то неправильно, — робко возразил Марк. — Да и место рядом с мамой — твое.

— Все в этой истории неправильно с самого начала! — плеснул себе в стакан еще виски отец. — Так почему бы не завершить ее по-человечески? Девочка будет там, где все ее родственники… А я уж где-нибудь сбоку пристроюсь, земли много, места всем хватит.

Он опрокинул в себя виски и впился в меня острым взглядом.

— Так что, Мария, ты даешь слово, что выйдешь замуж за моего сына, и вы вместе будете почитать наши семейные ценности именно так, как принято у Оболонских?

— Да, конечно… Я сделаю все, что от меня зависит! Только пусть он снова будет на свободе… — всхлипнула я.

— Тогда прекращай лить слезы и отправляйся вместе с Боженой к себе домой. Как только что-то станет известно, мы с тобой свяжемся.

Я отчаянно закивала и поднялась с дивана.

— Спасибо вам… — оттирая слезы с щек, с опаской взглянула на будущего свекра.

— Пока еще не за что говорить мне спасибо, — буркнул он. Видимо, сентиментальность была ему не по нраву.

— Идем, идем, — подтолкнула меня к выходу Божена. — Все наладится, вот увидишь.