Его строптивая любовь
Шрифт:
— Но сейчас поздно, — произнесла я себе под нос крайне недовольно, ведь до столовой оставалось буквально несколько шагов.
«Тебе передали, что учиться никогда не поздно, даже после смерти качественное образование доступно всем друзьям Маэстро», — выдал Огонёк, стараясь не рассмеяться.
«Он и там достанет, это точно», — со вздохом констатировала я, но в столовую за компотом и хлебом забежала. — «А как он передал тебе информацию?»
«А я после знакомства с огнём твоего отца стал сильнее, и теперь могу общаться с другими стихиями», — стараясь говорить скромно, что у него совершенно не получилось, сказал Огонёк. —
«Подозреваю, о последнем тебе не стоило распространяться», — потешаясь над болтунишкой, произнесла я.
«Ну да, это я зря. Но ты меня любишь и всё простишь!» — самоуверенно добавил он.
«Кстати, что за стихия у Маэстро? Он ведь лич, а лич — это самовоскрешенный некромант с секретом», — выдала я свою версию происхождения необычной расы.
«Миа, у всех думающих магов всегда все четыре стихии. Но у Маэстро, к слову, есть ещё мёртвый огонь, и это такая мощь, что мне даже немного завидно. Чтобы ты понимала уровень — он мог испепелить Као–сар–Ди так быстро и страшно, что от него не осталось бы даже облачка пара».
«Зря я забежала в столовую», — выдала я нервно после того, как проглотила застрявший в горле комок ужаса.
«Да, его лучше слушать безоговорочно и не откладывать выполнение приказов. Хотя нет, ты же принцесса огненных тёмных, должна учиться думать самостоятельно», — совершенно дезориентировал меня Огонёк, какой стратегии придерживаться.
«Спасибо», — буркнула, выдав весь спектр эмоций по поводу его противоречивых советов.
«Пожалуйста», — снисходительно кивнул Огонёчек, ни капли не раскаиваясь. А когда почувствовал недовольство, добавил отвратительно–благостным тоном: — «Я лишь направляю тебя, дитя. Учись принимать решения самостоятельно».
И этот туда же! У меня уже глаз дёргается от того уровня самостоятельности, что все разом решили мне предоставить, не выстраивая при этом границ.
Куда быстрее зашагала к телепорту, чувствуя, как усталость и ленивая вальяжность покидают тело. Сейчас я разберусь, чем закончилась история сайрен, на чём сошлись отец и Рагнар, а затем… затем я отдохну. Мне это действительно очень нужно. А вот потом… держитесь, тёмные! Выучусь и устрою вам!
Выйдя из телепорта, замерла. На моей парте сидел отец, грыз яблоко и читал какую–то книгу. И был одет в земную одежду! Чёрные футболка и джинсы, белые кроссовки…
— Устроишь? — Он изогнул брови и хмыкнул. — Дочь, ты слишком добрая, чтобы причинить нам неприятности, ещё и дышащая, то есть говорящая с мирами. Так что заранее смирись: все тёмные будут тебя обожать, защищать и оберегать, а ещё ревновать к дракону и немного его недолюбливать. Увы, последнее прилагается обязательно, мы не идеальны. А сейчас мы прогуляемся, я отпросил тебя у Маэстро на несколько дней.
— На Землю? — не веря своему счастью спросила я, уже зная ответ.
— Да. Твой дракон сказал, что это отвлечёт тебя от грустных мыслей о семье матери. Они не выжили, — добавил он через несколько мгновений, сообразив, что я не просто так тупо моргаю и молчу.
— А, — без выражения ответила ему, затем честно призналась: — Я с самого начала поняла, что этим закончится. И, мне очень стыдно и даже страшно, но сейчас я не чувствую ничего особенного по этому поводу. У меня иногда отсроченная реакция на события.
—
— Да щаз! — невежливо выдала я и отложила хлеб в сторону. — Я готова! После всего произошедшего мне полагается отпуск!
Конечно, я лукавила. Не могла я совсем никак не отреагировать на казнь родственников, в том числе родной матери. Но я так сильно устала за последние сутки, да и вообще за всё время пребывания в Эрмиде, что у меня не хватало сил на эмоции. И сейчас это состояние меня здорово защищало от истерики, которая рано или поздно может случиться.
Отец по своему обыкновению подслушал мои мысли, потому встал, взял меня за руку и заглянул в глаза.
— Ты очень нежная, Миа, но не хрупкая. Вчера мы тебя испытали на прочность, и это, безусловно, могло показаться жестоким, но было необходимо. Нам предстоит многое изменить, многое разрушить и создать, многих спасти, но так же и уничтожить. Мы должны знать твой уровень, ведь любая армия сильна так, как самый слабый её солдат.
— Я понимаю.
— Возможно, сейчас мы кажемся тебе монстрами, но это не так. Когда будешь готова узнать всю правду о матери и её семье, скажи. Это не самая приятная информация, но ты должна знать, почему мы их не пощадили.
— Меня больше интересует, как повелитель огненных тёмных попал в сети сайрены и в расставленную ловушку. Вы ведь знали, кто она такая, — перевела разговор в иное русло, задав давно терзающий меня вопрос. Что касается истории Гранад и её родителей, то отец был прав — я не готова к этому разговору, не сейчас. Позднее — обязательно.
— Конечно, я сразу её узнал, более того, именно я сделал первый шаг. Когда живёшь не одну тысячу лет, теряешь вкус к жизни. Всё кажется пресным и унылым, всё уже повторялось не одну сотню раз, в какой–то момент даже женщины уже так не влекут — нет эффекта новизны, ты не помнишь ни лиц, ни имён, и не пытаешься их запомнить.
— Гранад была красивой женщиной, статной, эффектной, — произнесла я, прислушиваясь к ощущениям.
Тишина. Совсем ничего.
Говорю словно о незнакомке, чья судьба меня не касается. Значит, я закрылась наглухо. Организм решил, что с него хватит потрясений. Сперва лжемать–рабовладелица, затем мать с руками по локоть в крови, затем Фроя, милая фея с неземными глазами–изумрудами и отсутствием совести… Слишком много предательств. Кто такое вынесет?
— Гранад — далеко не самая красивая женщина в моей жизни, но определённо самая запоминающаяся, — хмыкнул отец. — А ещё, она оказалась настолько сильной, что смогла зачать от меня ребёнка. Это сделало её по–настоящему уникальной.
— Но не сохранила ей жизнь, — проговорила я, ничего особенного не вкладывая в эти слова, понимала — справедливость важнее. Гранад уничтожила несколько заселённых миров. Сложно представить количество погибших, а ведь там были и дети, и совершенно безвинные, простые люди. И пострадали они ни за что. Стали жертвой коварных интриг и мести.
— Высшая власть — это закон и порядок. Я не имею права поступать так, как хочу, если мои желания расходятся с принятыми мной же законами. Безусловно, Гранад могла мне родить ещё детей, и мой народ понял бы, для чего я сохранил ей жизнь, не препятствовал. Но я не могу не удовлетворить их чувство справедливости, их желание мести. Они в своём праве. Я — слуга народа. И ты тоже, дочь.