Его сын
Шрифт:
Никто не знал - кто, никто не знал - как именно, но результат нервировал уже пятый день. Разрушители висели на орбите, не сдвигаясь с места, а возникшая чуть ли не из воздуха армия следователей по особо тяжким преступлениям сканировала каждую молекулу в поисках вещественных доказательств.
***
Окончательно пришел в себя Люк только на четвертый день. До этого он изредка просыпался, "осматривался" с помощью Силы, проверял связи с отцом и дедом... и вновь впадал в забытье. Назвать это сном было нельзя, сны ему не снились, да и не было ощущения хоть какого-то восстановления сил.
Глаза открылись с трудом, почему-то в голове настойчиво крутилась странная фраза: "поднимите мне веки". Что за бред? И откуда? Проморгавшись, Люк осторожно осмотрелся, насколько это было возможно. Каюта. Его каюта на "Мести". В поле зрения тут же возникло лицо Райфа.
– Милорд, - в голосе гвардейца сквозило неприкрытое облегчение. Еще бы, тут его Люк прекрасно понимал: если бы с ним случилось что-то нехорошее, особенно летальное... умирали бы его телохранители очень медленно и очень мучительно. Годами. Если не десятилетиями. Фантазия у Палпатина очень богатая...
– Как вы себя чувствуете?
Люк попытался что-то сказать и захрипел. Ему тут же протянули стакан с трубочкой. Жидкость впиталась в пересохшее, ободранное горло, словно дождь в песок: с концами, словно и не было.
– Еще.
Капитан протянул еще один стакан, который тут же провалился в желудок. Смазанное горло засаднило.
– Хреново...
– просипел Люк, откашливаясь и осматриваясь более тщательно. Он лежал на медицинского вида койке, левая рука была исколота: внутривенное питание, судя по всему, рядом несколько непонятных приборов. По периметру стоят Тени, в полной боевой готовности, в углу нервничает пожилой человек в халате - медик, вытягивающий шею в попытках рассмотреть, что творится с его пациентом. Недовольно скривившись, Люк повернулся к Райфу.
– Капитан...
– шепот был еле слышен, но гвардейца это не смутило.
– Всю эту ерунду, - мальчик шевельнул рукой, - убрать. Меня - на нормальную кровать. Принесите еды. Печеное или отварное мясо. Орехи с медом. Бульон. Принесите голокрон, вы знаете, где он. Всех лишних - вон. Но сначала - организуйте мне сеанс связи с отцом. Немедленно.
***
Внешнее кольцо. Скопление Утроба. Клатуин.
Небо над планетой плакало огнем, осыпая ее поверхность сгорающими в атмосфере обломками кораблей. Имперский флот уничтожил противников, сначала как следует проредив пиратскую эскадру, а затем загнав остатки в ловушку возле Клатуина. Пираты сопротивлялись отчаянно, но все их попытки прорваться сквозь строй разрушителей были обречены с самого начала: совершенно озверевший в последние несколько дней Вейдер действовал жестоко и безжалостно.
Вначале никто не знал, чем вызвана такая бешеная, садистская ярость ситха, вроде, предпосылок не было, однако, через два дня после резкого изменения настроения Главкома кто-то шепнул, что на сына Вейдера было совершено покушение. Подробностей
Все произошло быстро. И неотвратимо. Но этого было мало... Хотелось устроить резню. Ему необходима была резня.
И шанс получить желаемое ему представился.
Помимо флота, у слишком хорошо организованных пиратов оказалась и база на Клатуине. Засушливая планета была не очень привлекательна в качестве постоянного места жительства, но вот для того, чтобы переждать неприятности - в самый раз. Вейдер свалился на пиратов, как кара небесная, причем в самом прямом смысле этого слова. Нервничающий ситх, ощущающий, что его дитя находится в очень плохом состоянии, и не имеющий возможности прийти к нему на помощь, изливал на противящихся законам Империи все свое негодование и гнев.
Конечно, базу можно было уничтожить бомбардировкой, но это было слишком просто и нерационально. Поэтому на поверхность высадился десант, пока флот перемалывал остатки пиратской эскадры. Эвакуироваться пираты не успели, за этим ситх проследил, а десант не дал возможности будущим жертвам разбежаться по поверхности планеты.
Вейдер по-хозяйски осмотрел хорошо укрепленный вход в бункер и привычным жестом взмахнул рукой. Вырванные с корнями толстенные ворота вылетели наружу, после чего пошла потеха. Штурмовики не столько штурмовали, как не давали пиратам проскользнуть в щели.
Всю работу сделал Вейдер практически в одиночку.
Переждав шквальный огонь, ситх пошел в атаку, сознательно отпустив себя. Полностью. Даже привычные более-менее штурмовики с трудом сдерживали дрожь, идя следом за главнокомандующим, за его спиной. От ярости ситха дрожали стены и крошился камень, а разумные просто впали в панику, жуткую, неостановимую. Некоторые попытались сопротивляться, но смотрелись эти попытки откровенно жалко. Невзирая на вооружение, пираты поддались источаемому Вейдером ужасу, ломающему их волю с легкостью. Мужчина прошел сквозь базу, как горячий нож сквозь масло, оставляя за собой только трупы. Единственная заминка возникла только раз: несколько десятков пиратов, чья воля была покрепче, вместо того, чтобы паниковать, впали в агрессивное состояние и оказали отчаянное сопротивление, чему ситх был только рад.
Алый меч запорхал с неимоверной скоростью, отбивая выстрелы прямо в стреляющих, раздались крики боли, ряды обороняющихся начали редеть. После краткого совещания выжившие, к которым неумолимо приближался Вейдер пошли в атаку, надеясь если не прорваться, то хоть как-то зацепить кажущегося неуязвимым кошмарного воина.
– Вперед!
– гаркнул предводитель, и нестройная толпа помчалась в атаку, паля из оружия с мужеством отчаявшихся. Вейдер счастливо рассмеялся и плавно шагнул вперед. Меч описал несколько восьмерок, отбивая выстрелы, пара быстрых шагов, разворот, - и вот на пол начали падать трупы. Застывшие штурмовики в полном благоговения молчании смотрели, как ситх... танцует.