Его Уязвимость
Шрифт:
Делает паузу, многозначительно смотрит, заставляя прочувствовать каждую его фразу, каждое слово, которые летят в меня отравленными стрелами.
– У Димитрия есть определенные требования, касающиеся его помощницы. Без моей поддержки тебе не выжить. Кац опасен и женщин он не бережет. Он жесток.
– Так почему же, если биг босс так ужасен, вы продали ему завод и сейчас идете на подобную аферу?! – задаю вопрос и чувствую, что меня тошнит. От ситуации и от людей, которые разыгрывают свою партию, манипулируют мной подобно
Чувствую себя жалкой игрушкой, которой жестокий мальчишка может без труда оторвать голову.
Петровичу мой выпад не нравится. Останавливается резко и взгляд темнеет.
– Катенька, ты говори, да не заговаривайся. Все у нас абсолютно чисто на предприятии. Бухгалтерия белая. А это просто предосторожность.
Взгляд у Петровича колкий и цепкий.
Димитрий меня сильно напугал своим холодом, отсутствием эмоций, а этот только вызывает злость от понимания, что меня загоняют в угол. Причем оба. И кто из них хуже, я пока не понимаю.
– Признаюсь, Катенька, раз уж мы говорим с тобой по душам. Я готовил свои кадры. Лучшие, способные удовлетворить все потребности магната, но Димитрий выбрал тебя. Даже не знаю, как вообще такое могло произойти. Ты не в его вкусе. Он совсем иные критерии указывал для референта. Хотя. При смене слагаемых сумма не меняется. Кац выбрал тебя. А значит – ты сделаешь все! Иначе… – делает шаг вперед, приближает ко мне свое круглое, как пряник, лицо с лоснящимися красными щеками и гневно горящими глазами. – Ты здесь на птичьих правах. Без диплома сидишь в бухгалтерии и у тебя есть одно обстоятельство по имени Федор Елецкий.
Сглатываю гулко.
– Малейшее неповиновение и отказ от передачи информации, и тебя лишат опеки. Поверь мне, я подсуечусь и лучшее, что случится с твоим братом – это приют для сложных подростков.
Делает паузу и вновь причмокивает, а меня передергивает от отвращения и желания вцепиться в это жирное лицо и расцарапать в кровь.
– В случае с твоим братцем, Катерина, один твой неправильный шаг и Федора можно сразу в колонию для несовершеннолетних c таким-то послужным списком…
То, чем угрожает Олег Петрович. Это страшная участь и я не могу бросить Федю на произвол судьбы. Он и так злой волчонок, а что с ним станет, если он окажется в мире, из которого нормальным человеком уже не выйти?!
Кто-то скажет, что в тюрьмах люди исправляются, однако я понимаю, что в случае с моим братом и колонией несовершеннолетних, учитывая характер Федора и упертость, его там либо убьют, либо он выйдет, отмотав срок, настоящим монстром…
– Как вы можете вот так с маху решать судьбу невиновного человека?! Мой брат не ангел, но привод был, потому что он дал сдачи, защитил себя и вмазал сынку чиновника! Не он начал это все…
– Прекрати. «Кто, что, за что…» мне фиолетово. Я пытаюсь помочь, понять ситуацию, Катерина. Ты мне информацию и видимую лояльность Кацу, чтобы он ни на секунду не
– А если я к Димитрию Ивановичу пойду и все вложу?! У него этого добра побольше вашего будет, – улыбаюсь, приподняв бровь, скрещиваю руки на груди.
Играю роль. Адаптируюсь. Если меня хотят видеть стервой, я могу ею и побыть.
– Ноготки обтачиваешь, Елецкая? Прицениваешься, смотрю, сговоримся, значит. Ну так слушай. Это мой город. А Димитрий Иванович… он здесь временно. Ему главное – прибыль. Такие люди мыслят иными категориями. Проще скажу – ему плевать. У него бизнес на потоке стоит, предприятий тьма. Он уедет, а я, Катенька, я же останусь…
Страшные угрозы бьют меня и посылают в полет. Кажется, что я лечу вниз с самой высокой башни нашего завода и меня колотит панический ужас. Сердце рвется от понимания, что меня загоняют на убой.
Петрович делает шаг в сторону. Оставляет меня переваривать информацию. Смотрит на часы, давая понять, что аудиенция окончена.
Старый лис уже знает, что мне не отвертеться.
Меня колотит. Очень сильно. Внутренне я готова заорать, топать ногами и броситься на мужчину с кулаками. Впервые все внутри бушует праведным гневом. Но чего я добьюсь в порыве злости?
Приглядываюсь к директору. Вместо лица – маска. Эмоции он меняет, как заправский лицедей, словно на помосте древнегреческого амфитеатра. Раз и гнев сменяет лик добродушия.
– Ну вот, Катенька, вижу, что ты меня поняла, осмыслила свое поведение. Радуешь.
Прикусываю губы, чтобы не выдать крепкий мат и не послать зарвавшегося урода в далекое пешее. Не всегда стоит открывать оппоненту, что ты не согласен, можно просто промолчать и позволить, чтобы он сделал свои выводы. Правильные или нет – это уже его проблемы.
– Нет ничего ужасного в том, что ты поможешь в нашем маленьком деле. Разумеется, я вознагражу тебя за старания.
Ухмыляется, а я сжимаю зубы посильнее.
Терпи, Катька, сейчас не время показывать свои чувства. Но все же нервы сдают, когда слышу следующую фразу:
– Раз наш соотечественник тебя выбрал, Елецкая, ты должна сделать все, чтобы он остался абсолютно довольным.
– Вы с ума сошли? – выдыхаю, не сдержавшись.
– Ну что ты, взрослая девочка, все сама понимаешь. Не мне учить, как мужику время на родине нужно скрашивать.
– И еще, Катенька, если вдруг вздумаешь рассказать Димитрию Ивановичу о нашем маленьком разговоре, огребешь по полной. Всегда могут найтись свидетели, которые укажут на твою вину…